Бал-маскарад

Казалось, Александр не слушал более философских речей министра. Он устало опустился в кресло, взявшись рукой за голову. Новость была настолько ошеломляющей, тяжелой, что Александр внезапно ощутил слабость и тяжесть во всем теле, как будто его мучила страшная лихорадка. Досадней было всего, что смутьяны задумали не только свержение трона и царя, но они задумали погубить невинных младенцев во имя достижения цели.

- Необходимо схватить всех заговорщиков и казнить привселюдно на площади, чтобы другим неповадно было! – сказал решительно министр и вопросительно посмотрел на царя, ожидая его приказаний.

- Это не возможно, - устало произнес Александр. – Просвещенная Европа нам этого не простит.

- Просвещенная Европа еще не то видела, она даже диктатора Бонапарта приняла, правда через силу, через его оружие, но приняла же…

- Никаких решительных мер пока не принимать! – решительно сказал царь. Он, как бы, отринулся ото сна. В голове появилась ясность, минутный страх и беспомощность исчезли. /Александр боялся не за себя, он переживал за своих родных и близких, которым угрожала опасность в том случае, если бы поднялась смута./ – Алексей Андреевич, сколько человек замешаны в заговоре?

- Ну, ориентировочно, по сведениям агентов, приблизительно тысяча – две тысячи человек. Думаю, что не больше. Эта зараза еще не успела расползтись. Вот сейчас как раз бы их всех схватить и …

- Нет! Никого не арестовывать! Установить слежку… за всеми…

- И все?! – разочарованно спросил Аракчеев.

- Да! Пока все! Без меня ничего не предпринимать.

- Ясно! – сказал министр, он понял по четким отрывистым фразам, сказанным царем, что аудиенция закончена. Александр устал и хочет побыть наедине, чтобы поразмыслить об услышанном. Министр, молча, поклонился и вышел из кабинета, затворив за собой дверь.

Александр разочарован в любви

Глава 12

Александр разочарован в любви

После невеселого разговора с военным министром государь отправился в Павловск, чтобы повидаться со своей матерью. Вдовствующая императрица не видела сына несколько месяцев, она очень переживала из-за его поездки, в Европе было не спокойно. Увидев Александра живым и здоровым, Мария Федоровна растрогалась, она обняла сына и заплакала.

- Сын мой, как я рада тебя видеть. Я так волновалась за тебя, - сказала Мария Федоровна и поднесла платок к лицу, чтобы вытереть набежавшую слезу.

- Матушка, не надо так волноваться. Вы плачете, не нужно, - Александр ласково обратился к матери. – Вы же видите, со мной все в порядке. Мне ничего не угрожало.

Мать внимательно посмотрела на сына. В свете зажженных свечей не так уж хорошо было видно, как среди бела дня. Но она заметила у сына белые пряди волос.

- Сын мой, ты поседел, - вздохнула Мария Федоровна. – Значит, все-таки, что-то случилось?

- Она не приехала на венчание, понимаешь, не приехала, - Александр упал на колени и зарыдал, не сдерживая более своих переживаний.

- Флора тебя предала, - догадалась мать. – Княжна Флора не приехала в церковь в назначенное время. А ты ради нее бросил свою жену, - слегка упрекнула Мария Федоровна своего сына. – Любовь – это такая удивительная штука. Она приходит, чтобы испепелить душу человека и бросить именно в тот миг, когда влюбленный уже не представляет себе жизни без предмета страсти и обожания. За коротким мигом неземного счастья и наслажденья наступает разочарованье. Любовь - страсть, которая может погубить любого, кто, вкусив ее плоды и испив этот колдовской напиток, потерял голову от любви.

- Любовь подарила мне крылья. Флора самая удивительная женщина на свете. Мы были так счастливы вместе в Париже! Какой трепетной и нежной она была, какие слова заверений в вечной любви шептала…

- Значит, она тоже там была?!

- Она приехала отдельно со своей подругой Валерией.

- Валерией Красновской. Понятно теперь, почему Анна Петровна не захотела мне показать письмо от дочери. Вот, значит, какие там тайны были. Аракчеев мне про что-то намекал, но я не поняла. Все знали: Аракчеев, Волконский, Толстой – в Париже, Красновская – в Петербурге знала! Только родная мать ничего не знала, – обиделась Мария Федоровна.

- Я бы все вам рассказал, матушка, но потом, - Александр взял руки матери и поцеловал. – Меня останавливало то, что вы против морганатического брака.

- Да, я против разнородного брака! Однако разве это остановило твоего брата Константина, который женился на простой польской дворянке.

- Иванна Грудзинская – графиня, она происходит из именитого аристократического рода…

- Но она не царского и не королевского происхождения! – возразила мать.

- Они любят друг друга, и кажутся такими счастливыми. Я заезжал к ним в Варшаву, они прекрасно меня приняли.

- Еще бы им тебя не принять! Ты – государь, а они твои верноподданные.

- Они, прежде всего, мои родственники. Константин – брат, и жена его…

- Ах, оставим эти разговоры! – прервала Мария Федоровна. Она и слышать ничего не хотела о жене своего сына Константина. Как говорится, невестка пришлась не ко двору. – Сын мой, что ты теперь собираешься делать? Мне не нравится твое настроение.