Баламут (СИ)

— Оборотень на это клюнул, но что-то всё да сомневался. Пытается рассмотреть меня, а я лицо прячу под капюшоном. Отчего это, говорит он, красный капюшончик, у тебя такие сладкие губки? Я аж весь покраснел, засмущался. Вот, думаю, охальник, умеет же обольстить. Едва себя в руки взял, вспомнил зачем я тут вообще. Говорю, это чтобы матушку перед сном в щёчку чмокать. А что это, говорит мне оборотень, у тебя такие крепкие мужские руки? Чтобы батюшку перед сном крепко обнимать, отвечаю я. Оборотень как в лицу, тьфу, в морде поменялся и спрашивает: а почему у тебя, красный капюшончик, такой длинный и острый меч с собой? Это чтобы зарезать тебя, нечисть окаянная, и не смела ты больше тревожить покой простого народа русского. Выхватил меч, да и разрубил его напополам, от уха до хвоста.

— Правда? — княжич, увлечённый этой историей, кажется даже дышал через раз.

— Конечно, правда, — ответил Баламут. — Я тебя когда-нибудь обманывал, разве? Так всё и было. Рассёк я оборотня напополам, значит, а из его брюха выскочила прекрасная девица. Жива-живёхонька. Оборотень её, значит, сожрал не так давно, а она у него в пузе сидела. Хорошенькая такая. Щёчки пухленькие, бока ухватистые, губки красные. Поцеловала меня за спасение своё чудесное, отблагодарила и убежала по своим делам. А я с оборотня шкуру содрал и вернулся с ней в деревню. Встретили меня, как героя, закатили пир на весь, три месяца кряду, не просыхали… ой, то есть я хотел сказать, без остановки радовались, да ликовали.

— Эх, — вздохнул княжич. — Дивная история.

— Ага, — наёмник хихикнул. — Кому рассказать — не поверят.

— Завидую я тебе, по правде говоря. Столько подвигов у тебя, а у меня и нет ничего за душой.

— Будет тебе, княжич, успеешь ещё заслужить великую славу, как ещё твои годы? Сколько тебе, десять?

— Мне пятнадцать скоро будет!

Баламут изо всех сил кривился, чтобы не засмеяться.

— Не признал так сразу, что вы уже взрослый мужчина, светлый мой князь, по вашему телосложению…

Наёмник изобразил руками в воздухе шар.

— По вашей фигуре сладкого бабушкиного пирожочка.

Алексей покраснел от злости, его затрясло, но он, сделав над собой моральное усилие, промолчал и, стегнув коня, ускакал вперёд.

Баламут скептически покачал головой.

— Мальчишка бешеный. Каждый раз одно и то же.

Он пришпорил своего жеребца, чтобы догнать Алексея.

— Простите, ваша княжеская светлость, и в мыслях не держал вас обидеть. Простите уж, великодушно, дурака неразумного. И давайте вместе держаться, места здесь гиблые начинаются.

Он был прав. Вместо твёрдой почвы под копытами коней уже хлюпала густая болотная жижа.

— Аккуратнее надо быть в таких местах, — сказал Баламут и спрыгнул с седла. — В болоте по ноздри окажешься — моргнуть не успеешь.

Он взглянул на небо, до заката ещё оставалось несколько часов.

— Предлагаю в сторонку куда-то свернуть. Попробуем бочком мимо пройти, не лезть же в эти топи.

Юноши взяли коней под уздцы и медленно, осторожно ступая по нетвёрдой почве, пошли вперёд.

— Как думаешь, найдём мы княжну? — спросил Алексей.

Он уже успел простить Баламута за длинный язык, ведь никого другого чтобы поговорить здесь всё равно не было.

— Конечно, — ответил наёмник. — Может даже не одну. Наверняка их здесь по лесам целый табун бегает.

— Да ну тебя, я серьёзно.

— Ох, найдём, найдём. Никогда такого не бывало в сказках, чтобы славные витязи не могли деву в беде спасти.

Алексей повеселел от этого замечания и зашагал бодрее. Баламут, так же кидающий тревожные взгляды во все стороны, резко остановился, схватил княжича за рукав.

— Ты чего? — спросил тот.

— Не шевелись, — одними губами произнёс наёмник и глазами указал в сторону.

Глава 5 Стрыга и берёзка

Княжич замер, будто каменное изваяние, только гулко стучало сердце. Алексей как мог медленно повернул голову в указанном направлении. Ничего странного или страшного по-первости он не заметил, но наёмник явно не шутки шутил. Наконец, увидел. То, что он сначала принял за стоящий в десяти саженях старый поросший мхом пень, шевельнулось. Княжич теперь рассмотрел и длинный сучковатый нос существа и красные глаза бусины, горящие, как два уголька, длинные когтистые лапы, горб и гнилые зубы в медленно чавкающей пасти.

— Что это? — шепнул Алексей.

— Не могу быть уверенным, но, кажется, стрыга, — ответил смертельно бледный Баламут.

Княжич нервно сглотнул.

— Она нападёт на нас? — спросил он.

— Нет, главное не шевелись и она пройдёт мимо.

Стрыга повела длинным носом, шумно принюхалась. Конь княжича поднял ухо, задумчиво всхрапнул. Болотное чудовище дёрнулось всем телом, выпрямилось, оказавшись ростом в добрую сажень, повернулось к двум путникам лицом, вытянула вперёд тонкие руки-ветки с длинными когтями и заверещало.

— А вот теперь нам конец, — тихим, мертвецким голосом сказал Баламут и тут же срываясь на крик. — Беги!

Кони, перепуганные воплем стрыги, вырвались и разлетелись в разные стороны. Баламут со всех ног опрометью бросился бежать. Княжич, чуть замешкавшись, не успел выпустить поводья коня, упал от рывка и потерял драгоценное время.