Баланс семилетней метаполитической борьбы (ЛП)

Наша Новая Школа представляет культурное своеобразие Европы против произвола американских и советских блоков, о которых удачно выразился Хайдеггер: «Россия и Америка — оба, при метафизическом рассмотрении, одно и то же: злополучное безумство разнузданной техники и лишенной корней организации человека нормы». Герман фон Кайзерлинг обращался к этой однородности Америки и большевистской России уже в 1930 году. По его мнению, представляющий только один общественный орган «коллективный» человек отличается от американца, который посвящает себя социальной работе, лишь в том, что та же идея выражается на разных языках.

Наша Новая Школа хочет связать воспоминание о нашем самом дальнем прошлом с видом будущего, чтобы остаться верной тем трагическим жизненным законам, из которых всегда вырастала Европа. Она снова хочет связать акт жизни с действием, жизненный смысл с риском действия, чтобы остаться верной этическим законам, из которых Европа всегда выводила свое право на существование и свою свободу. Она одновременно работает над сооружением науки, которая является фаустовской, и мифологии, которая больше не забудет своих истоков.

«Ошибка Маркса была в том, что он вместе с Гегелем верил, что начиная с определенного момента можно достичь такой ступени исторического становления, где прекращается история, где синтез невозможно остановить, где можно многообразное сократить до единственного. Соответственно этому он сформулировал диалектику, как христиане формулируют историю, а именно, чтобы довести ее к своему концу. Однако, для нас история всегда многозначна и многомерна. Она — лишь снова и снова примененная сумма сил, которые развивают люди и народы, чтобы управлять ими в или поворачивать их в бесчисленных направлениях, которые соответствуют их воле и их проектам» (Ален де Бенуа на вышеупомянутом коллоквиуме GRECE). Сегодня как никогда человек должен снова стать тем, кем быть он никогда не прекращал: придающим миру смысл и господином форм.

Метаполитика как военная школа идей

Активность наших идей хоть и включает непоколебимую верность ценностям и принципам, которые характеризуют наше мировоззрение, но одновременно предполагает методическую последовательность и деятельную ответственность. Метод или стратегия, настоящая военная школа культурного наступления, называется метаполитикой. Мы снова и снова подчеркиваем, что наши усилия по созданию и распространению идей и ценностей нужно приравнивать скорее к исторической борьбе метаполитической сущности (чему-то вроде культурной и идеологической войны), нежели к чистой передаче знаний. Мы действительно хотим вернуть в историю подлинно европейские ценности и мировоззрение. Они в значительной мере были вытеснены эквивалентами, которые, на наш взгляд, ответственны за нынешний европейский декаданс.

Мишель Вайофф объяснил во время упомянутого коллоквиума: «Мы осознаем значение культурной силы и согласны в этом с Грамши. Речь идет не о том, чтобы подготовить захват власти политической партией, а о том, чтобы изменить образ мыслей, содействовать новой системе ценностей, за политическую реализацию которой мы, однако, ни в коем случае не отвечаем».

Но кем же был этот Грамши? Антонио Грамши, итальянец, родившийся в 1891 году на Сардинии, в 1911 году стал членом Социалистической партии, несколько позже перешел в Коммунистическую партию, получил в 1922 году членство в Исполнительном комитете Коминтерна, в 1924 году стал депутатом и в 1926 генеральным секретарем итальянской компартии. Запрет партии привел к интернированию Грамши на острове Утика, где он написал тридцать три так называемые «Тюремные тетради», постепенное распространение которых произошло уже после его смерти (25 апреля 1937 года). Однако большое влияние на стратегию левых и левоэкстремистских групп в Италии и не только их они получили только после 1945 года. «Тюремные тетради» — это результат мыслей Грамши о причинах неудачи левых партий в Италии двадцатых годов. Он поставил в них два принципиальных вопроса:

1. Почему сознание людей не соответствует их классовому самосознанию?

2. Почему верхние классы (меньшинство) могут господствовать над нижними классами (большинство)?