Баланс столетия

Разводили. Пели дифирамбы. Писали для зарубежной печати восторженные статьи. Издавали книги впечатлений. Ничего не замечали? Или — не хотели замечать? Ведь из загадочной Страны Советов ждали сообщений о чудесах. Соответственно спрос рождал предложение. Истина значения не имела.

NB

1937 год. 12 октября был арестован Владимир Антонов-Овсеенко, один из участников «штурма» Зимнего дворца и ареста Временного правительства. С октября 1917-го он занимал руководящие посты в советском правительстве. В 1934–1936-м был прокурором Российской Федерации, в 1936–1937-м — генеральным консулом СССР в Барселоне. В момент ареста консультировал съемки фильма «Ленин в Октябре».

21 октября был арестован авиаконструктор Андрей Туполев. После пяти суток допросов «в стойке» (на ногах) он «признался» и назвал мнимых «подельщиков». В течение года содержался в Москве в Бутырской тюрьме, как и его жена.

22 октября арестовали помощника Н. С. Хрущева первого секретаря МГК партии Ивана Алексахина. Еще будучи студентом Индустриально-педагогического института, он выступил в газете «Правда» со статьей «О троцкистских контрабандистах», обратившей на себя внимание Л. М. Кагановича, после чего получил назначение на аппаратную партийную работу.

12 ноября в Колонном зале Дома Союзов была повторена детская часть правительственного праздничного концерта, состоявшегося в Большом театре. Сводный хор школьников Москвы (500 человек), учащиеся Московского балетного училища (50 человек), Объединенный ансамбль скрипачей и виолончелистов (140 человек) с песней о Сталине Анатолия Ревуцкого, Детский ансамбль Центрального Дома культуры железнодорожников под руководством Семена Дунаевского (300 человек). Среди солистов — скрипачи Рая Бесицкая (9 лет), Иосиф Майстер (11 лет), виолончелист Даниил Шафран (14 лет), исполнявший «Колыбельную» Олега Каравайчука (10 лет). Концерт был устроен для делегации иностранных рабочих. Присутствовали Георгий Димитров, Долорес Ибаррури, Вильгельм Пик.

Пригородный паровичок со свистом тормозит у темной платформы. На дороге ряд саней-розвальней. Толстый слой соломы. Накинутые сверху овчины. Потом лес с заиндевевшими лапами елок. Сугробы у глубокой колеи. Раскат саней на поворотах. Фырканье лошадей. Окрики возниц. Дорога к испанцам, размещенным почему-то в подмосковной глухомани, на берегу замерзшего Клязьминского водохранилища. Концерт дружбы входил в протокол, утвержденный «наверху».

Советские газеты захлебывались, описывая события в Испании. В эту страну уезжали негласно (но кто об этом не знал?!). Сражаться — в небе и на земле. Из Испании возвращались с тяжелыми ранениями и контузиями. Получали награды. И снова негласно.

Настоящим взрывом стал приезд испанских ребят. Вернее, не испанцев, а басков, но о таких различиях вряд ли кто-то имел достаточно ясное представление. Просто ребята из воевавшей страны. Оставившие сражающихся родителей. Получившие возможность передохнуть, собраться с силами.

Так думали их матери, глядя на отплывавшие вдаль пароходы. Два-три месяца разлуки можно было пережить. Многие женщины этого не хотели, но их заставляли. В Советском Союзе вошли в моду среди пионеров шапочки-«испанки» и значки в виде парохода. Поэты срочно сочиняли взволнованные стихи: