Баланс столетия

Разговор длился около часа. Но ведь остаться незамеченным он не мог, как и единственным в своем роде, конечно, не был. Сразу после Нового года кампания начала набирать новую силу.

Повторяя своего предшественника и в прошлом начальника, незабвенного и непревзойденного Жданова, Суслов сразу же после Манежа отправится на встречу с партактивом в Ленинград. Тоже будет ссылаться — только теперь на Хрущева — и лгать.

В тот единственный раз, когда мне довелось разговаривать с Идеологом, представляя и объясняя факты, основанные на документах, я поняла, каким принципом он руководствовался: «Не важны факты — важна наша концепция».

Почему-то выступление Идеолога не вызвало ожидаемой дружной поддержки. Ленинградцы упорно отмалчивались. Одиночные выступления ничего не меняли. Настоящим ответом Идеологу стало стихотворение Вячеслава Кузнецова. В прошлом кадрового офицера и воспитанника Суворовского училища.

Есть жизнь
                      страшнее всякой смерти,
Слова
                острее, чем мечи.
И я вам говорю:
не смейте идти на службу
в палачи!
Убили гения,
                         убили,
оклеветали, как могли,
и тем себя приговорили
к позору
пред лицом Земли.
Петлю накидывать на шею,
лизать ли зад,
казну ли красть…
Да что палач!
                     Профан страшнее,
когда в руках профана власть.
На что ему, профану, лира,
ее тревожный,
гордый звон,
коль он ни уха и ни рыла
в том, где азот, а где озон.
Убить, — но разве это мера?
Все это было
и давно.
Увидеть в мальчике Гомера
вовек профанам не дано.
Им, брюхо б только ублажая,
икать
да поводить перстом.
Они Толстого обожают
лишь потому, что он — Толстой.
Им только б дрема,
только б ванна,
а тут —
не спится по ночам!
Когда вершат свой суд профаны,
легко живется палачам.

7 декабря 1962 года

Гражданская казнь в Ленинграде не состоялась. И не этот ли внутренний отпор вместе с непрекращающимся потоком протестных писем побудил Идеолога с удвоенной энергией пуститься на поиски крамолы и убедить Хрущева в необходимости широкого развертывания кампании?