Балаустион

— Побойся богов, молодой человек! — негромким дрожащим голосом произнес за спиной царевича геронт Полибот. — Ты погубишь себя!

Пирр продолжал, не слушая его, не замечая, как «белые плащи» обтекают трибуну, окружая ее со всех сторон.

— Лакедемон не был побежден иноземцами — ни Риму, ни македонцам этим не похвастать. Так почему же мы терпим их надменность, почему принимаем их патронат, почему допускаем их вмешательство в наши государственные и общественные дела?

Мимо Леонтиска к трибуне быстро прошли, почти пробежали Эпименид и стратег Никомах, благообразный муж лет пятидесяти с благородным, исполненным достоинства обликом и спокойными глазами.

— У нас достаточно мудрости, чтобы самостоятельно вести любые переговоры, и достаточно силы, чтобы самостоятельно наказывать своих врагов! Граждане, верните в город царя-Эврипонтида, и вы увидите разницу….

— Приказываю тебе замолчать! — раздался яростный голос от правого края трибуны. Тысячи глаз изумленно уставились на бледного, едва сдерживающего себя Леотихида. За его спиной с решительными лицами стояли одетые в белое Полиад и Арсиона.

— Пирр Эврипонтид, немедленно спустись с трибуны и ступай прочь, иначе данной мне властью я арестую тебя по обвинению в изменнических речах!

Пирр замолчал, молча посмотрел на стратега-элименарха. Затем неожиданно для всех расхохотался, громко и искренне. «Спутники» и столпившиеся у трибунала несколько десятков сочувствующих Эврипонтидам спартиатов немедленно поддержали своего вождя дружным хохотом. Леонтиск почувствовал, как расходящиеся от царевича волны преступной вольницы кружат ему голову, захватывают соседей, расходятся дальше, заражая толпу в сотню раз быстрее губительной серой чумы.

Отсмеявшись, Пирр упер руки в пояс и отчетливо проговорил, сверля младшего Агиада насмешливым взглядом:

— Ну что ж, господин рыжая крыса, арестуй меня, если сможешь!

Поджав губы, Леотихид резко повернулся к «белым плащам», обособленной группой стоявшим чуть позади двух лохагов.

— О-о! сейчас, чую, будет драчка! — возбужденно проурчал Эвполид слева от Леонтиска и начал раздвигать впередистоящих. Однако в этот миг, не успел еще Леотихид отдать роковой команды, как над головами раздался надрывный вопль:

— За Эврипонтидов! Бе-ей! Долой Агиадов!

Что тут началось! Толпа, доведенная до накала речью Пирра, повиновалась импульсивно, мгновенно, жутко, бросившись на опешивших «белых плащей» ужасной тысячерукой гидрой. Воздух разорвали яростные крики:

— Подонки, предатели!

— Смер-рть!

— Бей римских лизоблюдов!

— Рыжего держи, Рыжего!

— И шлюху его!

— В реку их! В реку!

— Смерть Агиадам! Смерть ахейцам! Да здравствует Пирр Эврипонтид!

Стоявших поодиночке стражников смели в мгновенье ока, белые плащи замелькали под беспощадными ногами топчущей их владельцев толпы. Схватка кипела только в том месте, где стоял сам Леотихид и основные силы стражи. Встав кольцом, «белые плащи» мечами в ножнах и древками копий отмахивались от озверевших сограждан, остервенело атаковавших их кулаками, палками и камнями. Кое-где в толпе блеснули клинки: хотя в общественные собрания было запрещено приходить с оружием, в Спарте, где девять из десяти граждан никогда не расставались с мечом, этот запрет часто игнорировался.

— Прекратить! Прекратить! — яростно орал Леотихид, над волнующимся морем голов был виден только роскошный алый султан его шлема.

— Хоп-ля-ля! — гикнул Эвполид и умчался вперед, горя желанием принять участие в свалке. Леонтиск крикнул было ему вслед, но видя, что друг не слышит, махнул рукой и принялся пробираться к трибуне. В возбужденной, орущей и хаотично двигающейся людской массе сделать это было непросто, но благодаря упорству и ловкости, а также относительной близости цели, сыну стратега удалось достаточно быстро достигнуть ведущих на возвышение ступеней. Ион все еще сидел на них и лихорадочно что-то писал на своих дощечках.

— Сумасшедший! — бросил на ходу афинянин, но Ион даже не поднял головы.

Пирр все еще стоял на трибуне. Возле него, что-то возбужденно говоря, находились Эпименид и Никомах. С другой стороны, размахивая руками, что-то кричал Лих. Царевич, казалось, их не слышал, его взгляд был прикован к царящему на агоре хаосу, а лицо выражало… изумление? удовлетворение? восторг? Леонтиск затруднился бы дать точное определение. Уже приблизившись к окружавшей царевича группе, он боковым зрением заметил бледного, застывшего с прижатыми к вискам ладонями геронта Полибота.

— Необходимо немедленно прекратить этот кошмар! — Леонтиск уже мог слышать голос Эпименида. — Если прольется кровь, мы все пропали.

— Она уже пролилась, наивный ты человек! — возражал ему Коршун. Глаза его были словно у пьяного, ноздри трепетали. — Настал час все изменить! Командир, прикажи! Я созову всех наших, Галиарт поднимет агелу, а полемарх Брахилл — Питанатский отряд. Скинем к демонам Эвдамида, вернем в город царя….

— Это безумие! — воскликнул советник.