Балбесы (СИ)

Генри нервно выдохнул. Самая лёгкая часть позади. Визжали музыкальные инструменты, пьяные крики и хохот висели в воздухе, как удушливый чад. Каждый соперник теперь опасен. Вот молодой черноглазый, судя по всему оруженосец, проигрывает, кричит, бросается на стол, раскидывая фишки, сзади на него накидываются двое охранников, крутят ему руки и выволакивают вон под улюлюканье толпы. Седой мужчина, небритый, в залатанной куртке, видимо простой работяга из гильдии, с мёртвыми глазами смотрит, как все его фишки уходят к другому. Вселенская тоска в его глазах ярко свидетельствует, что не карманные деньги он проиграл и не ждёт его дома ничего хорошего. Огреет жена по азартной башке деревянной скалкой и тысячу раз права будет.

— Последний стол, господа!

Выкрик распорядителя выдернул Генри из игрового оцепенения. Он с трудом поднялся со стула. Всё тело затекло, голова гудела, ноги были как ватные. Он подцепил кружку разбавленного вина с подноса официантки и залпом выпил.

— Ну, ты даёшь! Охренеть!

Щербатый пробился через толпу и захлебываясь от восторга, тряс Генри за плечо.

— Я-то думал, что ты с ума сошёл, что решил свои деньги сюда залить, а ты всех и так и сяк, и наперекосяк!

— Ага, — только и мог что ответить Генри. Пора было возвращаться к игре.

За последним столом он сразу нашёл самого главного соперника. Мутный чернявый тип со всклоченными волосами и повязкой на левом глазу. Единственный глаз был кривой и жёлтый, будто у змеи. Все остальные игроки будто исчезли для Генри, оставался только этот Змеиный Глаз, за ним он и вёл все наблюдения. Так, змеиный зрачок сузился — карта плохая. Уголок рта дёрнулся вверх — карта плохая. Почесал левое ухо — блефует. Казалось, они играют уже целую вечность, но за распахнутыми створками окон была всё та же беспроглядная летняя ночь.

Круговерть игры шла своим ходом, пока они не остались вдвоем. Только Генри и Змеиный Глаз. Раздача за раздачей, казалось, даже окружающий гомон утих. Те, кто пришёл напиться, уже отрубались по углам, любители игры молча следили за противостоянием. И вот наконец-то подходящий момент. Генри, аккуратно закрывая ладонью, приподнимает уголки карт. Четыре дамы. Быстрый взгляд на Змеиного Глаза. Единственный зрачок сужен, как булавочная головка. Он почесал левое ухо, бросил быстрый взгляд на Генри.

— Поднимаю.

Генри облизнул пересохшие губы.

— Иду ва-банк.

Зрачок оппонента сузился так, что, казалось, исчез вовсе.

— Я вижу, что вы достойный игрок, — сказал одноглазый очень медленно, обдумывая каждое слово. — Так может, повысим ещё ставки, а?

— Куда выше-то, — не сразу понял Генри, — мы и так выставляемся по полной?

— Скажем, удвоим банк?

Змеиный Глаз был бледен, как снег и это можно понять, ещё минуту назад он помышлял себя владельцем восьми сотен полновесных золотых, а сейчас уже уйдёт ни с чем. Ему не остаётся ничего, кроме как дёшево блефовать.

— Удвоим, почему бы и нет? — Генри казалось, будто ангелы небесные приподнимают его над столом.

Змеиный Глаз нервно теребил карты и Генри увидел краешек красной двойки. Одноглазый свистнул своего подручного и что-то сказал тому на ухо. Тот хмыкнул и опрометью выбежал из зала. По казино неслись оживлённые перешёптывания.

Тысячу шестьсот золотых его. Столько денег не всякий герцог имеет. Почти его. Почти. Генри прочистил горло.

— Джонни, подойди сюда.

— А? Кто? Я? — Щербатый заозирался.

— Да ты, ты, болван, наклонись.

Генри что-то прошептал Щербатому на ухо и тот уставился на него, будто не в силах понять услышанное.

— Давай не думай, а? Тебе это противопоказано, пошевеливайся.

Джонни мгновенно вспотел, как из реки вынырнул, и огляделся, словно ища поддержки.

— Быстрее, ради всех богов, — прошипел Генри.

Щербатый стрелой вылетел из зала. Тишина висела такая, что её можно было резать мечом. Только сотни глаз уставились на него и одноглазого. Мгновенья протекали, будто целые сутки, пока в зал не вошёл посыльный его оппонента, и с грохотом не поставил на стол мешок. Внутри было ещё восемь сотен золотом. Когда Генри уже думал, что Щербатый от ужаса решил сбежать, тот, наконец, появился. Воровато озираясь, прижимая мешок к телу, он протиснулся сквозь толпу. Отдал мешок Генри и так же быстро улизнул, весь мокрый от пота.

— Уравниваю твою ставку, — сказал Генри, ставя тяжёлый мешок на стол.

— Тогда и открывай карты, раз уравнял, — отозвался Змеиный Глаз.

В последнее мгновение, переворачивая четыре дамы, Генри ещё не верил в происходящее, но подсознание уже вовсю трубило в боевые рога тревогу. Уж слишком Змеиный Глаз выглядел уверенным.

— Маловато, — донеслось до Генри, как сквозь вату.

Не откладывая, одноглазый бросил на стол четырёх королей. Всё было кончено в одно мгновение.

— Ничего, дружок, подумаешь, восемью сотнями больше, восемью меньше, что это такое, для таких благородных господ, как мы, не так ли?

Змеиный Глаз потянулся к мешку, который принёс Щербатый, и развязал тесёмки. На стол посыпалась мелкая речная галька. Змеиный Глаз моргнул так сильно, что Генри послышалось, будто веко хлопнуло, как входная дверь.