Балбесы (СИ)

Несколько человек налетели сзади и пытались оторвать Генри от горла трактирщика.

— Уберите руки, сволочи! Что они с ним сделали? Кто его забрал? — спросил Генри, отпуская трактирщика, поднимаясь на ноги и отталкивая окружающих.

— Откуда мне знать? — Мак сел на полу, растирая горло. — Я пошёл в караулку и сообщил о нём.Пришли солдаты, выплатили мне положенную награду и увезли его! Этот сукин сын Блонди мне тут драку устроил, схватился с ними на лестнице. Мебель попортили! Клиентов перепугали! Как есть убийца, верно там всё сказано, пригрел змей на груди, и тебя и его! Два урода неблагодарных! О тебе тоже надо было бы сообщить! Вы с этим уродом и толстяком три сапога пара! Подельники! Жулики!

Чувствуя, что задыхается, Генри вышел из трактира, побежал по улице. Нашёл стражника, сунул ему монету и тот рассказал, что они действительно утром задержали опасного преступника, Томаса Строу, которого разыскивал сам барон. Арестовали и увезли в тюрьму. Через пару дней повесят, спокойно закончил речь стражник.

Мир в глазах Генри ходил в бешеной круговерти. Надо найти Хрюшу. Если кто и знает, что делать сейчас, то это только он. Генри опрометью полетел на постоялый двор, где вчера они оставили отсыпаться друга. Хлопнул дверью так, что тряхнуло стены, расталкивая постояльцев ворвался в номер. Хрюша лежал ничком на кровати и так оглушительно храпел, что можно было бы подумать, что в комнате поселился медведь. Комната носила очевидные следы вчерашнего загула. По всем углам валялись бутылки и остатки еды. В потолок был воткнут кинжал, с которого свисал на шнурке дамский корсет. На стене углём кто-то изобразил задорно ухмыляющегося поросёнка. В рисунок, в районе задницы, была воткнута вилка и там же виднелись отметины, подозрительно напоминающие мощный укус. Генри отвлёкся на эту картину и вознёс благодарности богам, что не помнит всех событий вчерашнего вечера, затем отчаянно затряс приятеля за плечо.

— Хорхе! Хорхе, проснись уже, ради всех богов!

Хрюша оторвал помятое подушкой лицо и что-то невнятно пробормотал, очевидно посыл в известное место, и снова уткнулся в кровать. Генри ругнулся, слетел вниз по ступенькам в общий зал. Выхватил у кого—то из рук кувшин и побежал обратно. Не колеблясь ни секунды плеснул приятелю в лицо холодной водой. Хрюша взвизгнул и сел в мокрой кровати, от резкого движения голова его, по-видимому, почти взорвалась и он обхватил её ладонями.

— Генри, — сказал он, — ты с ума что ли сошёл, чего творишь?

Говорил он так медленно, будто язык распух, как варёная сарделька и каждое слово давалось ему с болью.

Генри схватил Хрюшу за плечи и тряхнул, приводя в чувство.

— Блонди в беде!

— А? Чего?

— Его арестовали и увезли в тюрьму! Его повесят!

С минуту Хрюша мучительно переваривал услышанное. Когда же до него дошло, его раскрасневшееся, болезненно скорченное с похмелья лицо стало белеть.

— О великие боги. Генри, не шути так, пожалуйста, ты же шутишь, да?

— Нет. По всему городу висят плакаты с его лицом. Дядя Мак выдал Блонди с потрохами. Его повесят, говорю тебе. Мы должны помочь.

— Как?

— Не знаю, брат, ты же у нас умный, думай, богов ради, думай!

Хрюша облизнул пересохшие губы и сжал виски.

— Я... Я... Я не знаю...

— Хрюша, сейчас, может, тот самый момент твоей жизни, к которому ты всю жизнь готовился, читая свои умные книжки.

— Да ни в одной из них не говорилось, как спасти человека из тюрьмы!

— Соображай, умоляю! Блонди, может и гигантская заноза в заднице, но какой-никакой, но он наш друг. И рассчитывать ему больше не на кого, кроме как на нас. Или мы ему поможет, или его убьют!

— Может... может, мы подадим апелляцию в королевский суд? Добьёмся пересмотра его дела и смягчения приговора?

— Я просил вспомнить умные книжки, а не детские! Это могло бы помочь разве что в мире волшебных единорогов. Да и то, только если бы Блонди был невиновен хоть в чём-то, а он явно не сестра милосердия и не странствующий святой.

В мутном похмельном взгляде Хрюши мелькнуло нечто, что Генри очень хотел бы назвать «озарением».

— Святой... священник... Священник! А что, это может сработать.

Хрюша поднялся с кровати и заложив руки за спину начал ходить по комнатушке взад-вперёд.

— У меня есть идея.

Глава 14 Процесс в замке

Блонди закинули в камеру и дверь с грохотом закрылась. Минуту он отчаянно моргал, пытаясь привыкнуть к темноте, после дневного света. Наконец, когда зрение потихоньку начало выхватывать объекты в камере, он увидел, что дальнем углу сидит старик.

— Боги в помощь, — сказал Блонди.

— Здравствуй, сынок, — прошамкал дед.

На вид ему было лет двести. Невысокий, согнутый, с длинной спутанной бородой и отросшими волосами, которые почти полностью закрывали лицо, он казался ровесником мироздания.

— Как оно там, на воле дышится? — спросил дед.

— Нормально. Воняет только иногда.

— Воняет это хорошо, это свободой воняет, сынок.

— Может и так, — пожал плечами Блонди и, громыхая цепями, уселся в другой угол на гнилую солому.

Помолчали.

— Девки-то, девки, красивые? Или всё? Кобылы одни, выродилась нация?