Балерина

— Глупости! — оборвал ее Алексей. — Ты что, маленькая? Докажут в три секунды, что мы отвезли Женьку в отель, — и заподозрят в еще большем. Врать нельзя! Лучше говорить, как есть, только без кагэбэшных деталей. Пусть в этом сами разбираются. Лариса согласно кивнула:

— Все правильно, Алешечка, все правильно… — Потом запричитала: — Господи, да что же это такое? Только этого нам не хватало!

— Подожди, Лар! Ну что ты раскудахталась… — он посмотрел ей в глаза и совсем тихо сказал: — Не это самое страшное. Французы — ерунда! Я боюсь другого — кагэбэшники тоже начнут шебуршиться. Понимаешь, им будет интересно узнать, что Женя нам сказала при последней встрече.

Лариса, прижавшись к Алеше, испуганно замерла и опять воскликнула:

— И что же теперь нам делать? Лешенька, что делать?

Алексей молча достал сигарету и затянулся:

— Надо все продумать до мелочей и всем говорить одно и то же…

Лариса курила редко и сейчас, не выдержав нервного напряжения, взяла сигарету:

— Ты прав, надо все переждать. Дуть в одну дуду, мол, Евгения приехала в Париж инкогнито, встретилась потихоньку с нами, так как подозревает, что у нее рак. Дескать, скрывает это от мужа и остальных. Просила нас никому ничего не говорить.

Алеша курил и с интересом слушал, а Лариса вдохновенно импровизировала:

— Ну вот, мол, хочет убедиться у своего врача, так это или нет…

Алексей восхищенно смотрел на нее:

— Молодец! Ты, Ларка — гений! — Он поцеловал ее. — Я так и скажу Кондакову!

— Ты с ним говорил?

— Нет, только созвонились. Встречаюсь с ним завтра, в одиннадцать, на прежнем месте. Ты же знаешь, по телефону мы не обсуждаем проблемы.

Лариса еще крепче прижалась к нему и кивнула:

— Может, он что-нибудь придумает, а?

Они обнялись и почувствовали, что свалившееся на них несчастье сблизило их, как никогда.

— Лешик, помни, что бы ни случилось, я люблю тебя!

Когда раздался стук и послышался голос в дверях, они вздрогнули и разомкнули руки: кого несет в это время — между обедом и ужином?

В дверях стояла Алла Дюшен:

— Простите, я не помешала? Можно к вам?

17

Посидеть за столиком в кафе на привокзальной площади не удалось. Лепил мокрый снег, и ветер продувал насквозь платформу и террасу. Март напомнил парижанам, что еще рано радоваться весне. Пришлось зайти внутрь небольшого прокуренного помещения и занять единственный свободный столик в проходе между баром и лестницей, ведущей к телефонам-автоматам и туалетам. Через минуту к ним, извинившись, подсел мужчина и заказал пиво с солеными орешками. Алеша и Жорж переглянулись — пошли? — и они встали.

Жорж предложил Алексею проехать на электричке до конца ветки и обратно. В это время поезда почти пустые: час пик прошел, до вечерней осады вагонов — рано.

Они вышли из привокзального кафе к подошедшей электричке. Лепил мокрый снег. Выбрали полупустой вагон и сели на свободные места, уткнувшись в развернутые, только что купленные в вокзальном киоске газеты.

Жорж был в курсе, что Евгения исчезла.

— Понимаешь, как сквозь землю провалилась! — негодующе взмахнул рукой Алеша.

— Да, плохие дела, — Кондаков взглянул на него и отложил газету на сиденье.

— Она нам так и сказала: мол, боюсь не за себя, а за дочь и за семью в Москве. — Алексей вопросительно смотрел Жоржу в глаза и тихо спросил: — Ты думаешь, ее схватили за то, что много знала? Тогда непонятно, почему сейчас, а не десять лет назад, во времена «невозвращенства»? А? Ничего не понимаю! — И он опять серьезно посмотрел на Кондакова.

Жорж, догадываясь о реальной причине трагедии, молчал. Не мог же он сказать, что, возможно, является причиной исчезновения Жени (если действительно с ней что-то случилось)? Ведь только она хранила его тайну еще с тех времен, когда они работали в паре. Десять лет назад. Возможно, ее увезли подальше (если не хуже!), чтобы она не успела предупредить об опасности, нависшей над ним? Кто знает, что случилось на самом деле? Он понятия не имел, что ответить Алексею. И чтобы хоть как-то успокоить его, сказал:

— Я думаю, ей предложили снова сотрудничать — стучать на вас, для примера, — она отказалась, ну и…

Жорж развернул газету и замолчал, к ним подошел контролер. Дождавшись, когда человек в железнодорожной форме удалился в другой конец вагона, Алексей взволнованно возразил:

— Ну, а зачем надо было срочно ехать в Париж и что-то нам рассказывать?

Алеша до сих пор не мог себе простить, что не выслушал Женьку в тот проклятый вечер.

— Как раз все логично, — спокойно ответил Кондаков. — Она хотела предупредить, что вы на заметке у КГБ! Бьюсь об заклад!

Алексей, согласившись, кивнул:

— Может быть. Тем более обидно! Она хотела нас предупредить! А мы… — Он с досадой стукнул кулаком по колену.

— Не горячись! Кто виноват? Никто! Так случилось, и ничего уже изменить нельзя. Надо думать, что делать дальше.

Алеша, отвернувшись к окну, молчал. Они подъезжали к конечной станции. Жорж поднялся и уже при выходе из поезда сказал:

— Сейчас возвращайся в Париж на следующей электричке. Действуйте, как договорились: версия — та, которую вы с Ларой предложили.

Алексей удивленно посмотрел на него:

— Какая версия?