Балерина, Балерина

Сейчас я не слышу больше ее слов. Я слышу шаги на лестнице. Четко их различаю. Каждый. На каменных ступенях. Я знаю, что это Карло. Он проснулся. Не спит, как и я. Он не заходит ко мне в комнату. Идет вниз по лестнице. Мама говорит, что иногда Карло встает с постели, когда светит луна, и бродит. Идет на кухню, потом в прихожую, во двор — и ходит по полю, где растет картошка и фасоль. Мама рассказывает, что слышит, как он выходит из своей комнаты под самой крышей и спускается по лестнице в прихожую, во двор, на поле. Ну когда же ты наведешь порядок в этой норе, сердится на него мама. Мама говорит, что Карло спит в норе и что он уже достаточно большой, чтобы самому навести у себя порядок. И работа у него есть, говорит мама, в лесу. Он зарабатывает и мог бы весь дом поправить или, по крайней мере, побелить. Мама хочет, чтобы в доме были стены белые, окна белые и двери белые. Папа говорит, что ему все равно. И мама расстраивается. Я знаю, потому что потом она уходит в кладовку, где запирали дедушку, когда он был пьян и буянил. Купи краску, просит мама Карло, когда мы сидим за столом, и папа кашляет в прихожей. Мы всё выкрасим в белый цвет, говорит она. И Карло молчит. Как сейчас. Я слышу его, он на кухне, в прихожей. Сейчас он открывает дверь. Мама говорит, что он спит и бродит, что его нельзя будить вдруг. Что он должен просыпаться потихоньку, как дети, говорит мама. Я хочу его видеть. Я хочу к окну, посмотреть на двор. Я встаю. Когда я встаю, я думаю о Иване. Мама говорит, что уже прошло несколько лет, как Иван не заходит к нам. Но я его вижу. Я думаю о нем и вижу его. Всегда, когда встаю с постели. Сама. Когда нет мамы, я вижу Ивана. Мама говорит, что сейчас он ходит в школу в Любляне, что скоро он вернется. Я думаю, что он меня вылечит и потом мы будем вместе ходить в школу. Я вижу его, он маленький, у него уши торчком и короткие штаны, и высокая трава. Я всегда вижу его, когда сама встаю с постели.

Сейчас я стою. Смотрю в окно. Приближаюсь к нему. Я вижу луну, как она приближается ко мне, и окно тоже. Окно с луной. Сейчас я здесь, я вижу крону, где спят птицы. Я вижу каштан. Вижу поле и чуть дальше черешню. Луна светит на поле и на черешню. Я вижу Карло. Я вижу его. Он вышагивает вдоль поля, как говорит мама. Сейчас он остановился. Я тоже стою у окна и смотрю. На него, как он стоит у поля. Я слышу маму, как она разговаривает со мной, у окна. Ее здесь нет, но я ее слышу. Мама хотела бы как-нибудь подойти к Карло и послушать, про что он говорит, потому как он всегда разговаривает, рассказывает мама, когда встает с постели, когда светит луна. И еще мама думает, что Карло говорит все то, чего не хочет ей рассказать, когда не спит. Что Карло единственный здоровый человек в доме и что они должны были бы чаще разговаривать, они вдвоем.

Я хочу вниз, по ступенькам, на двор, к Карло. Я хочу послушать, про что он говорит. Мамы нет. Она спит. Папа тоже. Я слышу его, он храпит. Мама рассказывает, что ей нравится, когда папа храпит, потому что точно так же было тогда, когда ей сказали, чтобы она подождала, подождала Франца, что он красивый и что они поженятся. И потом они поженились, рассказывает мама иногда, потому что он вернулся, и он был красивый, и они поженились, и он храпел, мама миа, как он храпел, боженька. Я иду к двери, выхожу на ступеньки. Луна. Светит. Слабо, чуть-чуть. Я вижу свои босые ноги на ступеньках. Сейчас я в прихожей. Дверь во двор открыта, я вижу двор, луну. Я иду по двору к полю. Я вижу его. Приближаюсь к нему. Я вижу его все ближе и ближе. Сейчас я почти рядом с ним. Я ничего не боюсь. Карло — мой брат. Он меня возит, если надо. К Элизабете меня возит. Он добрый, охраняет лес, деревья и животных, как говорит мама, он только краску должен купить, чтобы мы покрасили дом, и ту нору, где он спит, он должен ее привести в порядок и покрасить в белый цвет. Я стою и смотрю на него. Сейчас мне холодно.

Мамы нет, чтобы она меня укрыла. Есть Карло. Он мой брат. Я слушаю. Я не слышу его. Я вижу, что он шевелит губами, но я ничего не слышу. Карло разговаривает. На кухне он не говорит и не рассказывает. Сейчас я его не слышу. Губы шевелятся, но я не слышу, что он говорит. Я хотела бы, чтобы он видел, что я его слушаю. Я хочу его разбудить. Но мне нельзя. Мама говорит, что его надо будить потихоньку. Я бы влетела в него и отправила бы его в лес, пусть охраняет животных, пусть охраняет деревья, пусть едет за краской, чтобы мы покрасили дом, стены, окна и двери. Я смотрю на него. А он на меня нет. Он смотрит на поле, где растет картошка и фасоль, и шевелит губами. Потом говорит: Феликс! Я четко слышу. Он говорит: Феликс! Несколько раз.