Балерина, Балерина

Сейчас мы у фотографа, объясняет мама. Она говорит, что мы должны подождать, потому что много людей. Мы стоим и ждем. Он внутри, там, в той комнатке, указывает мама. И мы туда пойдем, прибавляет она, там делают фотографии. Вот, говорит она, сейчас мы. Я вижу двух девочек. Мама замечает, что они были на миропомазании, поэтому одеты во все белое. Девочки смотрят на меня. Они маленькие, как Иван. Я думаю о нем. Я вижу его. Он входит в дверь на кухню и говорит мне: С днем рожденья, Балерина, — и я смотрю на него сверху вниз, потому что он маленький и у него торчат уши. Потом девочки уходят, и за ними женщина. Я смотрю на нее. Она толстая, женщина, а девочки худенькие. Она разговаривает. Дура, говорит она, дура, в следующий раз не будешь смеяться, дура, говорит она, и бьет одну из девочек по голове, и выталкивает ее на улицу, и сама тоже выходит на улицу. Потом приходит мужчина, он смотрит на маму. И она говорит: Мы бы хотели сфотографироваться для пропуска, — и мы вдвоем идем в комнатку.

Сейчас я сижу. Мама говорит, что позади меня ткань, синяя, что я буду красивой, будет казаться, что за мной как будто море. Я сижу и смотрю. Он подходит ко мне, трогает мое лицо, говорит мне, что я должна смотреть туда, в ту коробку, что он мне скажет: Смотри, птичка, — я должна улыбнуться. Мама там, напротив, где коробка, и она смотрит на меня и улыбается мне. Я чувствую пальчики, они болят. Я хочу быть дома на кухне и смотреть во двор. Потом мама говорит: Будь умницей, Балерина, это очень быстро, и не больно, и ты увидишь огонек. И потом он стоит там, у коробки, и он прячется за коробку и потом говорит: Смотри, птичка, смотри, птичка. Мама тоже восклицает: Смотри, птичка, у-у-ух, какая красивая птичка. Я не вижу птички, она спит там в кроне каштана во дворе, когда ночь, она спит, и Йосипина тоже спит там с ней, на дереве. Я вижу ее. Мама говорит, что Йосипина как птичка, и я вижу ее там на каштане, среди листвы. И потом я вижу огонек, и потом мама говорит: Вот, видишь, было не больно… Потом он подходит ко мне. Я вижу его рот, его голову. Жалко, что ты не улыбалась, говорит он и гладит меня по голове, и я бы укусила его за палец, за руку, за лицо, и потом стояла бы на кухне, и смотрела бы во двор.

Теперь подожди здесь, говорит мама, и сажает меня на стул снаружи. Сейчас я больше не в комнатке. Мама объясняет, что сразу же вернется, чтобы я сидела, что сразу же придет обратно, а мне страшно, не будет ли ей больно, не испугается ли она огонька, и потом я бы пела, стояла бы на цыпочках, смотрела бы во двор и пела. Потом я слышу маму, как она разговаривает. Она рассказывает, что мы поедем к ней домой, когда у нас будет пропуск, что Карло повезет нас в Айдовщину, что если будет время, то мы пойдем смотреть, где рождается северо-восточный ветер. Говорит, что этот ветер рождается там, в ее деревне, в прекрасной долине, и что одно местечко в этой долине такое красивое, очень-очень красивое, что не можешь поверить в это, добавляет она… Что там все время дует ветер, и что деревья там все наклонены, в ее долине. Она рассказывает, что с пропуском мы перейдем границу и попадем в ее долину, где еще течет река, сине-зеленая и ровная, и если сильные дожди, то она затопляет поля. И над всем этим — над долиной, над склонившимися деревьями, над рекой и дождем — ее гора, говорит мама, Ангельская, на которую они ходили с Элизабетой, перед тем как отправились в Триест, и там ей было бесконечно хорошо. Мама говорит, что уже и то много, если тебе хоть один день в жизни так хорошо, и ты помнишь этот день всю жизнь. И она говорит и говорит, и потом он перебивает ее: Ун моменто, синьора. Выходит из комнаты, смотрит на меня, идет в другую комнатку, а мама говорит и говорит дальше. Я слышу ее. Я знаю, что она там, что она сидит, так же, как сидела я, перед морем, что у нее накрахмаленный воротничок и что она красивая, потому что у нас будет пропуск. Мама рассказывает, что Ангельская гора такая же красивая, как и наше поле, когда все в снегу, и все такое тихое и мягкое. Потом я снова вижу его. Он смотрит на меня, улыбается и идет в комнатку к маме. Сейчас мама больше ничего не говорит. Я знаю, что она увидит птичку, что она улыбнется и потом увидит огонек, там в комнатке.

Сейчас вечер, и мы с мамой стоим у окна. Мама рассказывает, что фотографии будут готовы через несколько дней, что потом Карло пойдет в полицейское управление и сдаст документы на пропуск. Мы смотрим в окно, и мама говорит. Она рассказывает, что сейчас в доме нас только трое: я, Карло и она. Если бы Карло женился, если бы у него были детки, то и дом тогда был бы живой и здоровый, как любой дом, где слышно, как дети плачут и смеются. Потом она говорит про Йосипину, она говорит, что Йосипина хорошая женщина, и если Карло не женится, то она будет заботиться о нем, будет ему гладить и стирать. Готовить не нужно будет, говорит мама, Карло сам хорошо готовит.