Балин. Сын Фундина. Государь Мории (СИ)

Балин понимал, что сейчас он должен действовать как властитель, как царь. И совершенно не представлял, как это — быть повелителем. Обращаться к своим друзьям "господа", или просто по именам… Или по именам, но прибавлять имена отцов? Он тряхнул головой, выбрасывая из нее лишние мысли, как собака отряхивается после воды. Это не важно. Важно то, что им необходимо добраться до северных ворот. Важно, что у них под контролем только одна четверть дворца, да и под контролем ли? У них на руках более сотни раненых, некоторые в очень тяжелом состоянии, а под руками нет даже чистых тряпок и кипяченой воды. И тогда Балин вспомнил, как разговаривал с ним самим Царь под Горой, Даин. Никогда не повышал голос. Всегда вежливо и только по существу дела. И обращался либо ко всем сразу, либо только к тому, от кого зависело интересующее его дело.

— Ори, — негромко позвал Балин. — Ты будешь подчиняться людскому лекарю. Слушай, что он говорит, и выполняй беспрекословно.

— Оин, — повернулся Государь, и гном почтительно склонил голову. — Слушай меня внимательно, а потом — объяснишь остальным. Ты лучше меня знаешь, кого и куда можно поставить. Итак, во-первых, надо собрать все орочьи мечи, щиты, доспехи. Переделывать мы их не будем, а переплавим на гвозди, скобы, костыли, проволоку. Все это потребуется для ремонта.

Чтобы плавить железо, потребуется уголь. Мория богата «сверкающим углем», который долго горит и дает много тепла. Отправь Глори, Мори и еще нескольких на поиски, пусть достанут такой уголь.

Кроме того, мало иметь гвозди, пусть и хорошего качества. Отправь десяток гномов на поверхность. Перед этим пусть найдут пилы, багры и сучкорубы, возьмут с собой пони и лошадей. Нам необходимо свежее дерево. В первую очередь сделаем доски, восстановим внутренние двери.

Кроме того, я знаю, что на втором подземном уровне есть галерея Артулаг, Золотая щель. В лучшие времена на этой жиле намывали по десять фунтов золота в день. Попробуйте добывать для начала хотя бы по фунту. Фрар займется Северными воротами. Со мной останутся Ори, Лони и Нали, присматривать за ранеными. На Восточных Воротах оставлю Тори и Синьфольда, они уже старики, будут вам только мешать. А сам займусь ближайшей кузницей, приведу ее в порядок.

Пока все. Выполняй. Да, кстати, чуть не забыл. Отныне ты, Оин — мой пятидесятник и на тебе все военные дела.

Вечером Ори подошел к Балину, который только что закончил насаживать головы молотков-ручников на новенькие, терпко пахнущие древесным соком, рукояти.

— Скажи мне, друг мой Балин, почему Оин и остальные отправились вглубь Мории, другие — на поверхность, и все заняты серьезным делом. Один я, неприкаянный, подношу воду раненым, собираю их нечистоты в глиняные плошки и стираю окровавленные тряпки, будто последняя прачка. Никто даже не поинтересовался моим мнением, будто это моя прямая обязанность — выхаживать раненых. Лони и Нали самые младшие в нашем отряде, на них обычно ложатся самые тяжелые и грязные поручения. Старики Тори и Синьфольд пусть дремлют на солнышке, у входа. С этим я тоже согласен. Но я-то тут при чем? Я уважаемый и добропорядочный гном, мы с тобой друзья и поэтому я не стал устраивать скандал при всех. Я не сторонюсь приключений, напрасно ты оставил меня здесь, в безопасности. И что за особые привилегии у Оина? Меня это оскорбляет.

Уважаемый и добропорядочный гном разошелся настолько, что стал помахивать топором, того и гляди, ненароком снесет голову. Балин улучил мгновение, поднырнул под руку. Лицо Ори оказалось очень близко, борода к бороде. Только через несколько секунд Ори понял, что глаза государя Мории смеются.

— Я знал, друг мой Ори, что ты придешь и спросишь меня об этом. Но что тебя оскорбляет? То, что я сам приказал тебе? Если бы это сделал Оин, ты бы надулся еще больше, и через три дня, пожалуй, лопнул бы от возмущения в одном из гротов. Или же ты считаешь, что забота о раненых — недостойное или неблагородное дело? Может, я неправильно разглядел твой талант — врачевательство, а на самом деле ты предпочитаешь добывать уголь? Скажи мне, и я с радостью поручу тебе это дело.

Чем дольше говорил Балин, тем больше понимал свою неправоту Ори. Действительно, ведь Балин сам приказал, не Оин, тем более не старикашка Синьфольд. И правда, что всем известно пристрастие Ори к изучению разных болезней и недугов. Теперь Ори со стыдом вспоминал свои слова, звучавшие совсем недавно, в походе: "Каждый на своем месте". Его место — у больных, и кто сказал, что здесь менее опасно, чем снаружи, или наоборот, в глубине пещер? Опасность всюду, и не ясно, где она больше.

Словно угадывая ход мыслей (а Балин и вправду делал это, пристально глядя в лицо другу), он продолжал: