Балканские призраки. Пронзительное путешествие сквозь историю

Гильермо преувеличивал лишь отчасти. Бэрчетт действительно был очевидцем практически всех войн и революций в мире после окончания Второй мировой войны и обо всех опубликовал книги. Он владел несколькими азиатскими языками, был в близких отношениях с Мао, Хо Ши Мином, Ким Ир Сеном и прочими, к которым мало у кого из иностранных журналистов (если вообще у кого-то) был доступ. Бэрчетт родился в австралийской глубинке в 1911 г. и приобрел радикальные взгляды из-за бедности своей семьи, Великой депрессии 1930-х гг. и ужасов немецкого и японского фашизма. Он появился на мирных переговорах 1953 г. по окончании корейской войны как полуофициальный представитель северокорейской делегации. На протяжении многих лет циркулировали слухи и косвенные свидетельства, никогда официально не подтвержденные и не опровергнутые, что Бэрчетт был платным агентом КГБ. В 1950-х гг. австралийское правительство аннулировало его паспорт, после чего он стал путешествовать по миру с laissez-passer[49], выданным коммунистическим режимом Северного Вьетнама.

Если Бэрчетт и был на содержании у КГБ, платили ему мало, потому что и он, и его семья часто существовали на грани бедности. Он зарабатывал на жизнь в качестве стрингера и автора многочисленных книг, которые раскупались плохо. Постоянно без гроша, очень эмоциональный, полиглот, брызжущий эрудицией, Бэрчетт легко обзаводился друзьями. Он нравился всем, кому доводилось с ним сталкиваться, в том числе Генри Киссинджеру. В ходе мирных переговоров 1972 г. в Париже Киссинджер использовал Бэрчетта в качестве посредника для общения с представителями Северного Вьетнама.

Бэрчетт стал с воодушевлением рассказывать мне о своем новейшем проекте.

– Я сейчас пишу книгу о Болгарии и включаю в нее записи, которые делал на протяжении многих лет.

Он сказал, что его жена – уроженка Болгарии. В 1980 г., незадолго перед тем, как президентом США был избран Рональд Рейган, семья с детьми перебралась жить в Софию. Про Рейгана он сказал, что его президентство предвещает новую холодную войну и новые атаки на «народные демократии». Через два года после нашего знакомства, в 1983 г., Бэрчетт умер в Софии.

– Не руби с плеча, Робби! – кричал Гильермо. – Не подражай этим подонкам, которые называют нас сателлитом! Смотри глубже, глубже в нашу историю и постарайся сам понять, кто мы такие!

Бэрчетт и Гильермо все еще стояли, обнимая друг друга за плечи.

Потом мы втроем вывалились на улицу. Алкоголь, оживленная дискуссия и возбуждение от новых знакомств в новой стране придали мне второе дыхание. Прощание с Бэрчеттом оказалось длительной процедурой. Не обращая внимания на легкую метель, Гильермо перечислял книги, которые хотел дать мне почитать.

– Кстати, Робби, – негромко произнес Гильермо, – уж раз я обеспечиваю тебя информацией, не мог бы и ты мне кое-что раздобыть?

– Что именно?

– В американском журнале Current History недавно вышла статья о Китае. Можешь ее достать? Как давний друг Китая, я стараюсь следить за его успехами.

– Ты запросто можешь прочитать ее в Американской библиотеке в Софии.

– Робби, – он всплеснул руками, – зайти туда не так просто. Кто-нибудь с улицы, как у нас говорится, может меня увидеть.

– Значит, у вас не такая уж свобода?

– Ну что ты все время судишь нас по своим стандартам? Ты не представляешь, что здесь было во время войны. – На лице Гильермо впервые появилось победоносное выражение. Я пытался понять, кто он. Неужели очень обаятельный человек, свободно владеющий английским, в молодости ставший первым болгарским корреспондентом в коммунистическом Китае, просто захотел пообщаться с таким бедным фрилансером, как я? По всем расчетам, он уже должен был быть как минимум послом, а не рядовым сотрудником агентства София Пресс. Я пообещал, что мы увидимся утром, и мы расстались.

В этот первый вечер в Софии я решил немного прогуляться, прежде чем возвращаться в отель. Я понял, что у этого небольшого города очень мощная образная система. Волны золоченых и темно-зеленых куполов залитого светом храма-памятника Александра Невского вызывали образ средневекового Византия, что действовало как-то тревожно с учетом близости храма к зданию компартии с его массивными колоннадами и арками и к мавзолею Димитрова с хранящимся в нем отвратительным трупом. Казалось, в воздухе повисла смесь средневековых и современных заговоров, шепотов и многозначительного молчания.

«Болгария: маленькая страна, которая легко воспринимается душой, но щедро одаренная, как континент в миниатюре. ‹…› Кусочек рая, которым завладели демоны», – пишет Мерсия Макдермотт в книге «Апостол свободы» (The Apostle of Freedom), посвященной Василю Левскому, в XIX в. возглавившему борьбу болгарского народа против турецкого господства.