Балканские призраки. Пронзительное путешествие сквозь историю

Сербы крайне чувствительно относятся к поражению Лазаря и его мученической гибели. Толпы визгливых плакальщиц, окружавших деревянный гроб с его мощами, напоминают траурные толпы у гробницы имама Хусейна, еще одного неудачника (но святого для шиитов), который был убит войсками халифа Язида в 680 г. в сражении на территории Месопотамии. Подобно шиитам, неперестроившиеся сербы, подобные матери Татьяне, не признают законность своих временных правителей, будь то османы или югославские коммунисты. В известном смысле они игнорируют реальный мир. Они верят, что недалек тот день, когда князь Лазарь на небесах вернет то, что ему по праву принадлежит на земле. «Каждый [сербский] солдат-крестьянин знает, за что сражается, – отмечает Джон Рид на фронте Первой мировой войны. – Когда он еще был ребенком, мать встречала его словами: «Привет, маленький мститель за Косово!»

Для матери Татьяны и многих других сербов Югославия Тито означала – как и прежняя Османская империя – лишь очередной заговор против сербов. Это объясняется тем, что югославский национализм, как определял его Тито (наполовину хорват, наполовину словенец), предполагал сокращение власти количественно доминирующих сербов с целью умиротворения других групп, прежде всего хорватов и албанцев.

Выделяя албанцам автономную провинцию Косово и определяя ей место в границах югославской республики Сербия, Тито надеялся удовлетворить чаянья как албанцев, так и сербов. Но сербы посчитали иначе. Почему это мусульманские чужестранцы, которые только триста лет назад появились в Старой Сербии, на исторической родине наших предков, должны получить там автономию? Никогда!

Коммунизм подсыпал соли на эту рану. Он утверждал, что сербы должны стыдиться всего, что было в их коллективном прошлом до прихода Тито, что такие персонажи, как Милутин, Душан и Лазарь, были «империалистами», что сербы, погибшие вместе с Лазарем на Косовом поле, повинны в «реакционном национализме»[16].

Накануне битвы князь Лазарь провозгласил:

Каждый сербин сербского колена,
Сербской крови и сербского рода,
Кто не выйдет на Косово поле
И не будет на Косове биться,
Пусть наследников не ожидает.
Сыновей, дочерей не увидит.
От руки его не уродятся
Красное вино и хлеб пшеничный;
Пусть иссохнет род его проклятый![17]

Я видел эти слова высеченными на мрачном, цвета запекшейся крови камне высотой около тридцати метров, установленном на продуваемом всеми ветрами холме с видом на Косово поле. Памятник располагается на постаменте, окруженном бетонными башенками в виде пуль. На постаменте – изображение меча и даты: «1389–1989». На каждой башне – свежий лавровый венок.

28 июня 1987 г., в годовщину поражения Лазаря, сюда приехал амбициозный лидер сербской коммунистической партии Слободан Милошевич. Он указал пальцем в определенном направлении – то, что мать Татьяна называла там, – и, как гласит легенда, поклялся: «Они никогда больше с вами такого не сделают. Никто больше не победит вас».

В этот момент толпа взорвалась радостными криками. Началось сербское восстание против Югославской федерации. Вскоре оно перебросилось и на другие республики. Сербы один за другим находили в себе мужество снимать вселяющие страх изображения Тито со своих домов и магазинчиков и заменять их фотографиями пухлощекого, круглолицего Милошевича. Единственный лидер восточноевропейской коммунистической партии конца 1980-х гг., которому удалось сохранить свою партию от развала, сделал это благодаря прямому призыву к национальной ненависти.

Милошевич лично распорядился возвести этот мрачный монумент на вершине холма. Когда он впервые указал пальцем на пятнистые, безликие холмы Старой Сербии, покрытые клубами дыма от близлежащей фабрики и перекрещенные линиями электропередачи, и произнес «Никто больше не победит вас», он прекрасно понимал, какой эффект произведут эти слова[18].

Весной 1937 г. дама Ребекка побывала в этих же самых местах. Милошевич тогда еще не родился. Она увидела, что означает выражение «поражение отнимает все»:

Истертые, пустые холмы, которые во времена Милутина кипели жизнью… теряются в бескрайних просторах, и путешественник может проехать по ним многие мили, прежде чем встретится с приличной жизнью, где в изобилии изысканной пищи. ‹…› Когда была построена Грачаница, люди питались жирным мясом и дичью на серебре и злате. ‹…› Но, поскольку христиане проиграли битву на Косовом поле, вся эта жизнь исчезла. ‹…› Ничего… не осталось… следы ее прискорбно слабы, слабы, как тень от солнца, подернутого облаками.