Балканские призраки. Пронзительное путешествие сквозь историю

В последние пятьдесят лет македонский вопрос был причиной каждой крупной европейской войны, и, пока он не разрешится, мира не будет ни на Балканах, ни за их пределами. Македония – самая дикая смесь наций, какую только можно представить. Турки, албанцы, сербы, румыны, греки и болгары живут здесь бок о бок, не смешиваясь, – и жили так со времен святого Павла.

Продолжая тему Джона Рида, Македония, по словам лорда Кинросса, – это «проекция в миниатюре» всей Османской империи. Она расположена в самом центре Южных Балкан: в начале века этот регион назывался «Турцией в Европе», а сами турки называли его Румелия – от арабского названия Византии «Рум», что означает «Восточная Римская империя».

«Турция в Европе» начала разваливаться в начале XIX столетия, когда греки, сербы и черногорцы победили в ожесточенной борьбе за независимость от Османской империи. Однако война русского императора Александра II за освобождение болгар от турецкой оккупации, начавшаяся в апреле 1877 г., заронила первые вполне различимые семена современного конфликта великих держав.

Русская армия, к которой по пути присоединились румынские войска и болгарские партизанские отряды, постепенно поднялась на перевал Шипка в Центральной Болгарии. Турецкие войска имели четырехкратный численный перевес, но летом 1877 г. все же потерпели поражение. В декабре русские заняли столицу Болгарии Софию. В марте, когда русские войска были уже в Адрианополе (день пути на машине до Стамбула), граф Игнатьев, русский посол при дворе султана Абдул-Хамида II, прибыл в пыльный фракийский городок Сан-Стефано[21], где продиктовал побежденным туркам условия мирного договора: так был заложен первый запал в «балканскую пороховую бочку».

По условиям Сан-Стефанского мирного договора, в частности, возникало княжество Болгария, которое, хотя и должно было выплатить Турции номинальную контрибуцию, на самом деле стало сильным и независимым воссозданием Болгарского царства. В него территориально входила не только современная Болгария, но и вся прилегающая географическая Македония, то есть югославская республика Македония, часть Западной Албании и огромная часть греческих земель, буквально окружающих город Салоники, что давало Болгарии выход к Эгейскому морю.

Как ни фантастически это может выглядеть, но «Великая Болгария», созданная при помощи России, удивительным образом соответствовала стандартам национального самоопределения, выдвинутым Вудро Вильсоном много десятилетий спустя, когда он начал размышлять над картой Европы. Например, бо́льшая часть греческой Македонии, доставшаяся Болгарии, в то время была заселена преимущественно болгарами, хотя и со значительными вкраплениями греческих, турецких и еврейских меньшинств. На остальной части Македонии, хотя здесь сейчас это категорически отрицает почти каждый, болгарский национализм был гораздо сильнее, чем национализм греков и сербов. Джон Рид, который мог наблюдать это с более близкой временной дистанции, чем я, заметил, что «подавляющее большинство населения Македонии – болгары. ‹…› Они первыми, когда Македония еще была турецкой провинцией, создавали здесь национальные школы, а когда болгарская церковь выступила против греческой патриархии… турки позволили ей создать свои епархии, поскольку всем было очевидно, что Македония – болгарская». Далее Рид объясняет, что создание в Македонии школ сербами и греками – как и повстанческих отрядов – было исключительно реакцией на рост болгарского национализма в этом регионе.

Объединение Македонии с Болгарией, несмотря на всю толерантность в этническом смысле, способствовало созданию на Балканах нового и исключительно сильного пророссийского государства, с чем не могли смириться Великобритания, Германия и в особенности союзница Германии Австро-Венгрия, имеющая собственные интересы на Балканах, которые требовалось защищать.

Условия Сан-Стефанского мирного договора следовало изменить. Эта мысль подтолкнула канцлера Германии князя Отто фон Бисмарка-Шонхаузена в июне 1878 г. организовать встречу, чтобы решить эту и другие проблемы, касающиеся великих держав. Она стала известна в истории как Берлинский конгресс.

Бисмарк, циник, обладавший даром предвидения, четко понял, куда могут завести Балканы великие державы. «Все Балканы, – предостерегал он, – не стоят жизни одного померанского мушкетера».

Немецкий канцлер этим заявлением сделал двойное предупреждение. Первое – Великобритании, которой следовало бы приложить больше усилий по сдерживанию России на Балканах, поскольку Германия, по крайней мере пока он находится у власти, вмешиваться не будет. Второе – своему главному союзнику, Австро-Венгрии, о том, что габсбургскому двору не стоит рассчитывать на поддержку Германии, если он проявит глупость, ввязавшись в войну с Россией из-за такой богом забытой земли, как Болгария. В результате Бисмарк оказался не прав. Война началась из-за кризиса в Сербии, но корни этого кризиса тянутся к притязаниям Болгарии на Македонию.