Балканский рубеж России. Время собирать камни

На генезис и эволюцию социалистической Югославии непосредственное влияние оказал советский опыт. Согласно конституции 1946 г., во многом копирующей конституцию СССР 1936 г. и базирующейся на праве наций на самоопределение, Федеративная народная республика Югославия состояла из шести национальных республик: Боснии и Герцеговины, Македонии, Сербии, Словении, Хорватии и Черногории, т.е. каждая из наций получила свой территориальный предел. Исключение составляла БиГ, на территории которой на момент создания республики титульной нации не существовало. Нация мусульман была создана в социалистический период. Югославский эксперимент породил еще один феномен, который нарушил принцип Дж. Мадзини: «Каждой нации по государству, но не более одного государства». В Сербии были выделены два автономных края – Косово и Метохия и Воеводина, т.е. компактно проживающие национальные меньшинства (албанцы и венгры) получили автономию. Как известно, Косово 17 февраля 2008 г. стало вторым албанским государством.

Политический порядок первого этапа формирования югославского государства базировался на коммунистической идеологии, революционной диктатуре и харизматическом лидере. В стране был сформирован единый, монолитный центр власти. Протогражданские структуры (Союз трудового народа Югославии, Союз молодежи и т.п.), функционировавшие под партийным присмотром, способствовали установлению контроля над всеми социальными слоями и выявлению оппозиции. Идеология, освещавшая строительство коммунистического общества на основе идеи «братства и единства народов», выходила за рамки обоснования политической программы и включала в себя претендующие на универсальность толкования социальной реальности, высшей цели и смысла существования человека.

Известный политический деятель, соратник Тито, впоследствии диссидент М. Джилас охарактеризовал югославский коммунизм этого этапа как тип тоталитаризма, «где три составных фактора господства над людьми – власть, собственность и идеология – представляли собой монополию одной-единственной политической партии, или … нового класса. Ни одному прежнему либо нынешнему, кроме коммунистического, тоталитарному режиму не удалось в такой мере овладеть одновременно всеми тремя факторами господства над людьми». Конечно, никакого тоталитаризма в титовской Югославии не было и быть не могло, но такая трактовка событий и процессов получила одобрение на Западе и широко транслировалась во всех учебниках и научных работах, т.к. работала не столько против Югославии, сколько против Советского Союза.

Справедливости ради следует отметить, что в отличие от других социалистических стран Центральной и Юго-Восточной Европы политический режим в Югославии обладал высокой степенью легитимности – в 1945 г. подавляющее большинство населения поддержало программу Народного фронта, возглавляемого Коммунистической партией Югославии (КПЮ). Доверие, которое получили коммунисты, было завоевано героической борьбой с фашистскими захватчиками на протяжении всего периода оккупации страны, обусловлено привлекательной силой лозунгов о «братстве и единстве народов Югославии» и о создании справедливого народного государства. Именно мощная поддержка режима внутри и заинтересованность в общем югославянском государстве ведущих игроков мировой системы в момент его становления создали благоприятные условия для институционализации монолитного партийно-государственного политического порядка. Да, он был жесткий, но не тоталитарный. Кстати, весьма показательно, и что замалчивают западные коллеги, Зб. Бжезинский, который первым предложил использовать против СССР и его союзников концепцию тоталитаризма, уже в 1960 г., когда К. Фридрих предложил переиздать книгу, написанную в соавторстве с Бжезинским, «Тоталитарная диктатура и автократия», отказался, сказав, что после ХХ съезда КПСС (1956 г.) концепция тоталитаризма не адекватна советскому обществу. Тем самым он еще раз подтвердил политизированность концепции. Автор глобальной стратегии антикоммунизма, теории технотронной эры и концепции американской гегемонии нового типа в вопросах научной оценки советского опыта оказался честнее своих коллег.