Балканский «щит социализма». Оборонная политика Албании, Болгарии, Румынии и Югославии (середина 50-х гг. – 1980 г.)

Период 1968-1975 гг., т. е. с момента подавления «пражской весны» и до подписания Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, стал для развития оборонной политики балканских коммунистических государств временем определения их приоритетов в вопросах военной безопасности, источников внешних угроз и формулирования планов по противодействию возможной внешней агрессии. Практически все три коммунистических страны региона – Албания, Румыния и Югославия определили концептуальные основы военной доктрины «всенародной войны», в основе которой лежало сочетание действий регулярной армии, «параллельных» военных структур в виде албанских Добровольческих сил, румынской Патриотической Гвардии, югославской Территориальной Обороны и организационно подготовленного, вооруженного массового партизанского движения. Несмотря на национальные различия подобного подхода к формулированию военной доктрины, существовала общая и доминировавшая черта: коммунистические режимы трёх государств рассчитывали на использование в критический для них момент для организации обороны широко популяризировавшегося марксистско-ленинского принципа «армия – это вооруженный народ». Создание параллельных с вооруженными силами военизированных структур в условиях мирного времени использовалось также для понижения политической роли военного истеблишмента как опасного конкурента власти узкого круга лиц во главе с коммунистическим диктатором, но, при определенных обстоятельствах, влияло на расстановку внутриполитических сил в соответствующих государствах. Это нашло своё отражение в ряде событий, повлиявших на внутриполитическое положение в трёх коммунистических странах —

Албании (чистки в руководстве армии), Югославии (кризис федерации и переход сил Территориальной Обороны под республиканский контроль), Румынии (скрытое недовольство ряда представителей военной и партийной номенклатуры как общеполитическим курсом, так и оборонной политикой, конфронтировавшей с общим направлением развития ОВД). Изменения в законодательстве Албании, Румынии и Югославии, проведённые в начале 70-х гг. и ликвидировавшие любые юридические основания для создания ситуации, при которой было возможно образование в военных условиях параллельных существующим органов власти, с тем, чтобы не допустить заключения соглашений с противником, свидетельствовали о серьезных опасениях глав существовавших в трёх странах режимов, что события могут развиваться по «чехословацкому» сценарию августа 1968 г. Парадокс сложившегося положения заключался в том, что Румыния, в отличие от Албании и Югославии, являлась членом Варшавского пакта и наличие подобного положения в румынской конституции не оставляло сомнений относительно его «адресата». В свою очередь, Болгария, выступавшая за тесное сотрудничество с СССР и укрепление ОВД, оказывалась в определенной изоляции среди остальных коммунистических балканских стран, даже несмотря на то, что между ними существовали нередко враждебные отношения (в частности, между Албанией и Югославией), острота которых минимизировалась в случае существования угроз извне для одной из них. Стремление укрепить самостоятельные позиции на международной арене, что было характерно для Албании, Румынии и Югославии, сочеталось в политике Тираны с укреплением связей с Пекином – единственным и главным военно-политическим союзником. Румынская сторона продолжала всё более независимый курс внутри Варшавского пакта, хотя, как и югославская, стремилась не допускать обострения с СССР и получить определенные политические и экономические выгоды в интересах проводимой оборонной политики. Оборонная политика Софии сочетала фактор национальных интересов в том виде, как он понимался партийно-государственным руководством, с фактором коалиционного взаимодействия с СССР, что не предусматривало изменения военной доктрины в том смысле, как это было сделано в Албании, Румынии и Югославии. Подписание Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, проходившему 30 июля – 1 августа 1975 г. в Хельсинки, рассматривавшееся как начало детанта, повлияло на развитие оборонной политики балканских коммунистических стран. Во-первых, одно из этих государств – Албания – отказалось от участия в хельсинкском процессе, что дало впоследствии основания для различного рода предположений как относительно нежелания главы режима Э. Ходжи связывать себя какими-либо обязательствами по «гуманитарным вопросам» (опасения создать легальные возможности для борьбы с установленной диктатурой), так и существования у Тираны «скрытой повестки дня» по территориальным вопросам.