Балканы: окраины империй

^{Иосип Броз Тито с супругой в Мариборе. Фото. 1966 год. Архив газеты Večer (Словения)}

Карта Шумадии, как считают ее патриоты, напоминает очертаниями человеческое сердце. Это ухоженный, расчерченный на полевые прямоугольники и квадраты сельскохозяйственный край с изобилием лесов, из-за которых область когда-то и получила свое название. Так и хочется сказать, что пейзажи холмистой равнины напоминают тосканские, но не встретишь тут ни кипарисов, ни итальянцев. Из шумадийского села Орашац 200 лет назад поднималось и набирало силу Первое сербское восстание, тут десятилетиями бурлил настоящий сербский народный протест. Французский путешественник Жозеф Ренак нашел нужный эпитет: «В момент опасности здесь каждое дерево превращалось в гайдука».

В Тополе, одном из центральных оплотов сербской борьбы, Георгий Петрович обустроил княжеский штаб независимости, а его венценосные потомки через столетие организовали впечатляющий фамильный мавзолей-усыпальницу, собор Святого Георгия Победоносца. Здесь, на лесистом холме Опленац, Карагеоргиевичи молятся, бракосочетаются и покоятся. Иконостас, купола, столпы, своды, стены, крипта храма, в которой установлены три десятка саркофагов с останками членов княжеско-королевской семьи (еще дюжина гробниц пока пустует во имя будущего), украшены 725 мозаичными композициями, копиями икон и фресок из 60 главных православных церквей, включая афонские, косовские и все другие. Три с половиной тысячи квадратных метров многофигурных святых картин выложены 40 миллионами стеклянных кубиков бесчисленных оттенков.

Под главным куполом (на нем поднимает троеперстие Христос Вседержитель, каждый палец длиннее метра) — тяжелое бронзовое паникадило, в центр которого поставлена перевернутая корона, символ потерянного на Косовом поле сербского царства. Почин высокодуховному проекту положил Петр I Карагеоргиевич, а завершались работы после череды войн уже в другом тридевятом королевстве, при Александре I Карагеоргиевиче. Вскоре после торжественного открытия экспозиции мозаик король-объединитель в этом же храме и упокоился. Над оформлением мавзолея трудился в числе прочих мастеров уже упомянутый русский эмигрант-академик Николай Краснов.

^{Строительство храма в Тополе. Фото. 1915 год. Национальная библиотека Австрии, Вена}

Стеклянное хозяйство Опленаца, грандиозный православный татуаж — и галерея сербских средневековых владетелей, каждый держит в руках макет какого-нибудь основанного им важного монастыря, и Богородица (копия росписи из Печи), и святой Георгий (копия росписи из села Старо-Нагоричан), и Евхаристия, и святой Сава (список фрески из Милешева), и Тайная вечеря, и Крестный путь, и все прочее, — поднебесно красиво и красочно, в доступной форме и в библейском контексте рассказывает прихожанам о тернистом Божием пути и пути сербского народа, совершенном под руководством добрых князей, жупанов, деспотов, царей, королей и императора Душана Сильного. Логичной кульминацией этого движения вверх, говорит нам храм, стали царствования Карагеоргиевичей. Они ведь не знали, что за взлетом последует падение — изгнание, а после возвращения через полвека — декоративный статус, не позволяющий играть серьезную роль в политике.

Крагуевац, административный центр Шумадии, в 1818 году стал первой столицей автономного княжества, здесь принимали первую сербскую конституцию, открывали первые в полусвободной Сербии гимназию и аптеку, первые суд и театр, учреждали первые газету и хор народной песни, первый национальный пивной завод, отливали первую в Сербии пушку, отсюда же первоначально пытались распространять европейскую идею в ее сербском понимании. Многие реликвии государственности сохранились в Крагуеваце до сих пор, но город давно утратил столичный лоск и выглядит тихой провинциальной гаванью. Местные дали, подернутые дождливой пеленой, я рассматривал из окна ресторана Panorama на последнем, восьмом этаже отеля Kragujevac компартийной постройки. Это совсем не та панорама, которая когда-нибудь откроется восхищенному взгляду с верхотуры башни Београд. А впрочем, кое в чем сербском — точно такая же.