Читаем Балканы: окраины империй полностью

Комплот оказался плохо подготовленным, дворянское восстание не поддержали ни в городе, ни на селе, ни из европейских столиц. В отчаянии Зринский и Франкопан (оба, как и Катарина, поэты), рассчитывая на прощение монарха, отправились в Вену, но суд вынес им обоим суровый приговор: отсечение головы и правой руки. В последний момент император проявил снисхождение — руки мятежникам оставили, но головы отрубили. Предсмертное письмо 49-летнего Петра Зринского супруге, начинающееся словами «Мое дорогое сердце, воля Господа свершится…», считается образцом эпистолярной любовной лирики и переведено на множество языков. Катарину, активно сочувствовавшую планам мужа и брата и даже выполнявшую некоторые их деликатные поручения, вместе с несовершеннолетней младшей дочерью заточили в доминиканский монастырь в Граце. Через три года графиня, помутившись рассудком, скончалась. Дворянскую оппозицию разгромили, земли и имущество обоих благородных родов арестовали в пользу казны.

Об этом верхушечном заговоре, не имевшем ясного плана и социальной поддержки, на 200 лет позабыли, пока в хорватских землях усилиями Анте Старчевича, восславившего героев дворянского мятежа в выступлении с парламентской трибуны, не началась кампания по их реабилитации. В 1893 году вышел в свет роман Эвгена Кумичича «Зринско-франкопанский заговор», ставший, как сказали бы сейчас, национальным бестселлером. В тот же период хорватский художник-историограф Отон Ивекович создал несколько вариантов картины на тему последнего прощания Петра и Катарины в родовом замке в Чаковце. Это полотно стало классикой патриотической живописи: одетая в черное графиня порывисто обнимает мужа, понимая, что расстается с любимым навсегда, а ее младший брат смущенно ожидает в сторонке. В 1919 году останки Зринского и Франкопана перенесли в загребский кафедральный собор, где они покоятся под плитой с надписью «Погибшие достойно живы вечно». Имя Катарины Зринской присваивалось хорватским благотворительным комитетам и обществам, создававшимся для продвижения идеалов добрых католичек и образцовых матерей, так что ее лик не случайно украсил серебряную орденскую звезду.


Иногда говорят, что Хорватия, страна небольшой территории, но длинных границ, напоминает очертаниями птицу с распростертыми крыльями. Общая протяженность хорватской пограничной линии (без учета берега адриатических островов) — почти 4 тысячи километров. Это больше, чем, например, у Польши, которая в пять раз превышает Хорватию по площади и почти девятикратно по населению. Мне, однако, Хорватия кажется похожей на бумеранг, такую уж причудливую форму подарили ей история и география. При желании в этом можно увидеть знак судьбы: ведь, как известно, сколько ни запускай бумеранг в небо, он возвращается.

Накануне краха Австро-Венгрии на нынешних хорватских территориях (население 3,5 миллиона человек) проживали 130 тысяч немцев, 100 тысяч венгров, почти 50 тысяч чехов, 20 тысяч словаков. Примерно пятую часть населения составляли сербы. В конце 1940-х, когда хорватскими стали некоторые области, входившие в межвоенный период в состав Италии, гражданами социалистической республики считались 75 тысяч итальянцев. Единая страна складывалась из региональных кусочков постепенно, в результате непростых политических процессов, сочетавших в себе противоположные тенденции сближения и размежевания разных народов и групп населения — и близких между собой в этническом и языковом отношениях, и друг от друга далеких.

Войны и волны массовых переселений постоянно корректировали этнические карты, просеивали Балканы сквозь национальное сито все с более и более мелкими ячейками. «Собирание» нации оказалось непростым еще и потому, что пути развития отдельных хорватских территорий — Загреба и Загорья (ядро области, считавшейся собственно Хорватией), Славонии и теперешней Воеводины, находившихся под влиянием Венгрии и Сербии, итальянизированных Далмации, Истрии и Кварнера, живущей по законам наследственной солдатчины Военной Границы, — вышли очень уж разными. Сложить мозаику в хорватский рисунок было трудно. Некоторые населенные хорватами (или населенные отчасти хорватами) районы — Западная Герцеговина, Босанская Посавина, Которский залив, Восточный Срем — по разным причинам остались вне границ современного «материнского» государства. Единственный период, когда это государство хотя бы формально объединяло почти все земли, которые в хорватском коллективном создании принято считать «своими», пришелся на несчастливое время НГХ, стопроцентно зависимого от старших партнеров по Оси и поделенного ими на немецкую и итальянскую зоны влияния.

Перейти на страницу:

Все книги серии Исторический интерес

Восстань и убей первым
Восстань и убей первым

Израильские спецслужбы – одна из самых секретных организаций на земле, что обеспечивается сложной системой законов и инструкций, строгой военной цензурой, запугиванием, допросами и уголовным преследованием журналистов и их источников, равно как и солидарностью и лояльностью личного состава. До того, как Ронен Бергман предпринял журналистское расследование, результатом которого стал этот монументальный труд, все попытки заглянуть за кулисы драматических событий, в которых одну из главных ролей играл Израиль, были в лучшем случае эпизодическими. Ни одно из тысяч интервью, на которых основана эта книга, данных самыми разными людьми, от политических лидеров и руководителей спецслужб до простых оперативников, никогда не получало одобрения военной элиты Израиля, и ни один из тысяч документов, которые этими людьми были переданы Бергману, не были разрешены к обнародованию. Огромное количество прежде засекреченных данных публикуются впервые. Книга вошла в список бестселлеров газеты New York Times, а также в список 10 лучших книг New York Times, названа в числе лучших книг года изданиями New York Times Book Review, BBC History Magazine, Mother Jones, Kirkus Reviews, завоевала премию National Jewish Book Award (History).

Ронен Бергман

Военное дело
Король на войне. История о том, как Георг VI сплотил британцев в борьбе с нацизмом
Король на войне. История о том, как Георг VI сплотил британцев в борьбе с нацизмом

Радиообращение Георга VI к британцам в сентябре 1939 года, когда началась Вторая мировая война, стало высшей точкой сюжета оскароносного фильма «Король говорит!» и итогом многолетней работы короля с уроженцем Австралии Лайонелом Логом, специалистом по речевым расстройствам, сторонником нетривиальных методов улучшения техники речи.Вслед за «Король говорит!», бестселлером New York Times, эта долгожданная книга рассказывает о том, что было дальше, как сложилось взаимодействие Георга VI и Лайонела Лога в годы военных испытаний вплоть до победы в 1945-м и как их сотрудничество, глубоко проникнутое человеческой теплотой, создавало особую ценность – поддержку британского народа в сложнейший период мировой истории.Авторы этой документальной книги, основанной на письмах, дневниках и воспоминаниях, – Марк Лог, внук австралийского логопеда и хранитель его архива, и Питер Конради, писатель и журналист лондонской газеты Sunday Times.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Марк Лог , Питер Конради

Документальная литература / Биографии и Мемуары / Документальное
История Крыма и Севастополя. От Потемкина до наших дней
История Крыма и Севастополя. От Потемкина до наших дней

Монументальный труд выдающегося британского военного историка — это портрет Севастополя в ракурсе истории войн на крымской земле. Начинаясь с самых истоков — с заселения этой территории в древности, со времен древнего Херсонеса и византийского Херсона, повествование охватывает период Крымского ханства, освещает Русско-турецкие войны 1686–1700, 1710–1711, 1735–1739, 1768–1774, 1787–1792, 1806–1812 и 1828–1829 гг. и отдельно фокусируется на присоединении Крыма к Российской империи в 1783 г., когда и был основан Севастополь и создан российский Черноморский флот. Подробно описаны бои и сражения Крымской войны 1853–1856 гг. с последующим восстановлением Севастополя, Русско-турецкая война 1878–1879 гг. и Русско-японская 1904–1905 гг., революции 1905 и 1917 гг., сражения Первой мировой и Гражданской войн, красный террор в Крыму в 1920–1921 гг. Перед нами живо предстает Крым в годы Великой Отечественной войны, в период холодной войны и в постсоветское время. Завершает рассказ непростая тема вхождения Крыма вместе с Севастополем в состав России 18 марта 2014 г. после соответствующего референдума.Подкрепленная множеством цитат из архивных источников, а также ссылками на исследования других авторов, книга снабжена также графическими иллюстрациями и фотографиями, таблицами и картами и, несомненно, представит интерес для каждого, кто увлечен историей войн и историей России.«История Севастополя — сложный и трогательный рассказ о войне и мире, об изменениях в промышленности и в общественной жизни, о разрушениях, революции и восстановлении… В богатом прошлом [этого города] явственно видны свидетельства патриотического и революционного духа. Севастополь на протяжении двух столетий вдохновлял свой гарнизон, флот и жителей — и продолжает вдохновлять до сих пор». (Мунго Мелвин)

Мунго Мелвин

Военная документалистика и аналитика / Учебная и научная литература / Образование и наука
Балканы: окраины империй
Балканы: окраины империй

Балканы всегда были и остаются непонятным для европейского ума мифологическим пространством. Здесь зарождалась античная цивилизация, в Средневековье возникали и гибли греко-славянские княжества и царства, Византия тысячу лет стояла на страже Европы, пока ее не поглотила османская лавина. Идея объединения южных славян веками боролась здесь, на окраинах великих империй, с концепциями самостоятельного государственного развития каждого народа. На Балканах сошлись главные цивилизационные швы и разломы Старого Света: западные и восточный христианские обряды противостояли исламскому и пытались сосуществовать с ним; славянский мир искал взаимопонимания с тюркским, романским, германским, албанским, венгерским. Россия в течение трех веков отстаивала на Балканах собственные интересы.В своей новой книге Андрей Шарый — известный писатель и журналист — пишет о старых и молодых балканских государствах, связанных друг с другом общей исторической судьбой, тесным сотрудничеством и многовековым опытом сосуществования, но и разделенных, разорванных вечными междоусобными противоречиями. Издание прекрасно проиллюстрировано — репродукции картин, рисунки, открытки и фотографии дают возможность увидеть Балканы, их жителей, быт, героев и антигероев глазами современников. Рубрики «Дети Балкан» и «Балканские истории» дополняют основной текст малоизвестной информацией, а эпиграфы к главам без преувеличения можно назвать краткой энциклопедией мировой литературы о Балканах.

Андрей Васильевич Шарый , Андрей Шарый

Путеводители, карты, атласы / Прочая научная литература / Образование и наука

Похожие книги

Римские тайны. История, мифы, легенды, призраки, загадки и диковины в семи ночных прогулках
Римские тайны. История, мифы, легенды, призраки, загадки и диковины в семи ночных прогулках

«Римские тайны» Альберто Тозо Феи продолжают серию книг, начатую «Венецианскими тайнами» и посвященную секретной истории городов-жемчужин Италии. Если это и путеводитель, то не такой, как все остальные, он – мистический. Автор отправляемся с вами в захватывающее и очень личное путешествие длиною в семь ночей на поиски иного Рима: таинственного и неизведанного, исполненного знаками, стертыми временем, но по-прежнему различимыми и окутанными тайнами. Вас ожидает уникальное погружение в скрытую жизнь Вечного города, в мир городских легенд, находящих свое подтверждение. Всего за семь прогулок рука об руку с историей и мифом перед вами пройдут императоры и папы, призраки и герои народных преданий, говорящие статуи и неведомые создания, оживут достославные деяния, необычные факты и забавные байки, сойдутся вместе реальность и вымысел.

Альберто Тозо Феи

Путеводители, карты, атласы / Зарубежная справочная литература / Словари и Энциклопедии
Ярославль Тутаев
Ярославль Тутаев

В драгоценном ожерелье древнерусских городов, опоясавших Москву, Ярославль сияет особенно ярким, немеркнущим светом. Неповторимый облик этого города во многом определяют дошедшие до наших дней прекрасные памятники прошлого.Сегодня улицы, площади и набережные Ярославля — это своеобразный музей, «экспонаты» которого — великолепные архитектурные сооружения — поставлены планировкой XVIII в. в необычайно выигрышное положение. Они оживляют прекрасные видовые перспективы берегов Волги и поймы Которосли, создавая непрерывную цепь зрительно связанных между собой ансамблей. Даже беглое знакомство с городскими достопримечательностями оставляет неизгладимое впечатление. Под темными сводами крепостных ворот, у стен изукрашенных храмов теряется чувство времени; явственно ощущается дыхание древней, но вечно живой 950-летней истории Ярославля.В 50 км выше Ярославля берега Волги резко меняют свои очертания. До этого чуть всхолмленные и пологие; они поднимаются почти на сорокаметровую высоту. Здесь вдоль обоих прибрежных скатов привольно раскинулся город Тутаев, в прошлом Романов-Борисоглебск. Его неповторимый облик неотделим от необъятных волжских просторов. Это один из самых поэтичных и запоминающихся заповедных уголков среднерусского пейзажа. Многочисленные памятники зодчества этого небольшого древнерусского города вписали одну из самых ярких страниц в историю ярославского искусства XVII в.

Борис Васильевич Гнедовский , Элла Дмитриевна Добровольская

Приключения / Искусство и Дизайн / История / Путешествия и география / Прочее / Путеводители, карты, атласы