Балкон (СИ)

Малыш, сидящий перед телевизором и внимательно следящий за любимыми героями, растянулся в широкой улыбке и беззвучно захохотал. Беззвучно потому, что Маша не могла слышать его смеха сквозь толстое, прочное стекло.

Все это произошло в считанные мгновения, но их хватило для того, чтобы Яна, неуклюже топающая по скользкому льду на высоких каблуках, успела добраться до автомобиля мужа. Маша так резко рванула к перилам балкона, что чуть не перевалилась через них.

- Яна! - завопила она настолько громко, насколько позволяли голосовые связки, - Эй! Подожди! Яна!!!

Силуэт подруги едва различался сквозь плотно летящие клубы снега. Маша кричала что есть мочи. На глаза, от боли в горле, навернулись слезы. Окоченевшие пальцы впились в новенькие деревянные перила балкона, а тело наполовину свесилось над черной, ледяной пропастью.

Она кричала, но даже ей самой было понятно, что вой ветра и шум хлещущей ледяной крошки заглушает голос. Яна распахнула дверь машины и села внутрь. Включились фары. Тяжелый внедорожник медленно двинулся с места. Маша еще раз крикнула. И это уже было не имя закрывшей ее на балконе подруги, а просто протяжное и хриплое "а-а-а". Ее не услышали.

Автомобиль катился вдоль дома, вальяжно проезжая аккурат под балконом, на котором тряслась от холода и ужаса Маша. Она в панике стала озираться по сторонам в поисках хоть чего-нибудь, что можно было бы сбросить вниз, чтобы привлечь их внимание. Но на балконе ничего не было, кроме ледяной крошки. Девушка стала торопливо сгребать ее и мять, пытаясь соорудить снежок. Лед, вместо того, чтобы лепиться, только больно впивался в ладони, на которых теперь выступили крошечные капельки крови. Лишь сумев немного растопить кристаллы дыханием, удалось слепить некое подобие небольшого, но плотного снежка.

Маша снова перегнулась через перила и с ужасом обнаружила, что внедорожник Игоря уже сворачивает к выезду из двора. На размышления времени не было. Девушка размахнулась, насколько могла сильно, и швырнула снежок вдогонку уезжающему автомобилю.

Как же медленно он падал! Она видела, как снежок пролетает один этаж, затем второй, третий. Это были три вечности, слившиеся в одну. Затем его осветил редкий свет одного из горящих окон и в следующий миг - снова темнота. Капот автомобиля уже скрылся за углом дома. Снежок летит прямиком в него. Маша видит силуэт подруги, сидящей на переднем сидении и освещаемой тусклым светом приборной панели. Еще этаж. Еще... Из-за угла теперь виден только багажник внедорожника и красные габаритные огни.

На короткое мгновение мигнули фонари "стопов", но на скользкой дороге машина тормозила очень неспешно. Видимо, автоматический шлагбаум на въезде во двор поднимался медленно, и Игорю пришлось притормозить.

Третий этаж, второй, первый. Хлоп! В красном свете габаритных огней было видно, как плотная ледяная снежка разлетается на мелкие кусочки в разные стороны и оставляет на обледеневшей земле узор в виде множества лучей. Мимо...

- Черт! - прорычала Маша и с силой ударила кулаками о перила.

Закоченевшие пальцы тут же отозвались пронзительной болью, и эта боль стала последней каплей отчаянья. Она закусила нижнюю губу, прижалась спиной к боковой стене балкона и медленно сползла на пол. Во рту разлился привкус железа, а по щекам покатились горячие слезы. Они крупными каплями спускались к подбородку и моментально остывали, обжигая кожу ледяным холодом. Маша обернулась к мальчику, но сквозь пелену слез смогла разглядеть только его размытый силуэт. Малыш сидел в центре комнаты лицом к экрану и радостно размахивал маленькими ручонками над головой.

- Господи... - беззвучно выдавила Маша, - Боже мой. Что теперь делать? Там же ребенок! Кирюша... Господи, что мы наделали!?

Чем больше она говорила, тем сильнее плакала. Постепенно всхлипывания переросли в рыдания, а спустя минуту Маша уже не могла ничего говорить. Она закрыла ладонями лицо и не могла остановиться. Было страшно смотреть на ребенка, которому совсем недавно исполнилось два года, и который теперь оказался запертым в одиночестве на всю ночь.

"Боже, пусть он посмотрит эти мультики и уснет. Пусть даже на полу! Да хоть на потолке, только пусть уснет! Умоляю! Господи! Пусть спит! До утра! О, Боже..."

Ее рыдания постепенно пошли на убыль, а из оцепенения вывел стук. Она даже не сразу поняла, что слышит его. Стук был очень тихим и в шуме ледяного снега сначала показался стуком ее собственного сердца, доносящимся из груди.

Маша спешно утерла слезы и обернулась к двери. Прямо за ней стоял малыш. Он маленькой ладошкой хлопал по стеклу. Нижняя губа искривилась, а на глазах выступила влага. Было видно, что он вот-вот заплачет. Видимо, одиночество стало его пугать, и он стал искать "Асю", а когда обнаружил ее плачущей на балконе, и вовсе раскис.

- Эй, - Маша постаралась улыбнуться, подобралась вплотную к стеклу, положила на него ладони и помахала мальчику, - Кирюшка, не плачь. Ну?

Тот на мгновение успокоился, его нижняя губа приняла обычную форму, но лицо все еще оставалось грустным.