Баллада о диване. Часть 2

–Ах, да, извините… – я встрепенулся, не торопясь, допил пиво и насмешливо посмотрел на собеседника. – Ну, а насчёт постижения смысла всего сущего… Знаете ли, эта очень интересная тема сильно и беспрерывно волновала миллионы людей до нас, но, увы, она так и остаётся открытой. Но я чувствую, что истина всё-таки где-то рядом! Возможно, мы её с вами всё-таки постигнем, в самое ближайшее время! Или когда-нибудь… Через века… Чем чёрт не шутит! А кто, если не мы!?

–Как хорошо сказано!

–Да, бывают иногда у меня определённые светлые прорывы в сознании и в разуме. И даже его игры я допускаю. Ну, а смысл… – загрустил и глубоко задумался я, и снова с волнением вспомнил о Леди Ли.

–Не волнуйтесь вы так! Всё будет очень и очень замечательно! Вообще-то, я – гений! Я помогу вам разобраться в этом чрезвычайно сложном и важном вопросе! Именно мы с вами дадим исчерпывающий ответ на него! – решительно и безапелляционно заявил Негодяй, тяжело плюхаясь на скамейку рядом со мною. – Вы в курсе того, что гении чаще всего не находят признания при жизни? Вот, например, Ван Гог…

–Ну, ситуация с ним довольно банальная. О, – этот бедный Ван Гог! Честно говоря, не думаю, что он достоин того ажиотажа, который сложился вокруг его имени и, вообще, вокруг этой странной личности и его искусства. Могу поделиться с вами своим исключительным мнением в отношении этого типа, по совершенно страшному секрету, – улыбнулся я. – Собственно, какой это секрет… И мнение моё отнюдь не исключительное.

–Ну, и?! Очень интересно!

–Идиотом, придурком и балбесом был этот, якобы, гений! Вернее, он был сумасшедшим и полным отморозком! Ухо себе отрезал… Зачем, к чему? – возмущённо произнёс я.

–Ну, ну…

–По одной из версий, суховей какой-то на него подействовал и чрезвычайно обеспокоил разум. Вернее, затмил его. Как же назывался тот ветер с юга? Какой-то испанский, или французский, или итальянский… Не помню. Но суть ни в том! Совершенно ни в том! Ни в отрезанном ухе, ни в ветре с Сахары или ещё откуда-нибудь, – задумчиво произнёс я.

–А в чём?

–В непонимании тебя миром.

–Да, вы совершенно правы.

–А в чём, собственно, его гениальность? Самой настоящей мазнёй занимался. Тоже мне, великий пост импрессионист! Ничего такого исключительного и особенного в его живописи я не нахожу и не наблюдаю, и считаю, что даже я написал бы что-то более значительное и достойное! – смело заявил я.

–А «Подсолнухи»?

–Да, его «Подсолнухи» не плохи. Признаю сей факт… – скорбно и задумчиво произнёс я. – Не мне судить, но «Подсолнухи» действительно не плохи. Очень и очень не плохи…

–А «Ночное кафе», а «Пейзаж в Овере после дождя»? Какие контрасты цвета! Какая порывистость ритма!

–На любителя, на любителя… Увы, творчество Ван Гога в целом совершенно не трогает мою душу, – усмехнулся я и сделал глоток пива. – Ну, а вот «Подсолнухи» всё-таки неплохи, очень неплохи… Вынужден признать данный факт ещё и ещё в сорок девятый раз…

–Почему именно в сорок девятый?

–Семь на семь…

–Понятно…

–Вернёмся к несчастному Ван Гогу. Всё остальное его творчество, – полная ерунда! Мазня! Чушь! Белиберда! Ах, да! Мне, честно говоря, нравятся ещё и «Виноградники в Арли», или как там их…

–Жаль, что вы придерживаетесь такого категоричного мнения по поводу творчества Ван Гога, – искренне опечалился Негодяй.

–Боже! – засмеялся я. – Кто бы мог подумать, что в конце явно затянувшегося марта, в этом старом заброшенном парке я повстречаю человека, который что-то знает о Ван Гоге!? Когда среди легиона безмозглых компьютерных идиотов, невежд и дебилов с тощим, тупым и немощным разумом обнаруживается вдруг эрудированная личность с живым умом, то, какое же удовольствие от общения с ним получаешь! Боже мой!

–А знаете, почему гении неистребимы и вечны? – вдруг спросил Негодяй.

–Почему?

–Потому что они живут в потомках, – мрачно и тяжело произнёс мой случайный знакомый.

–А кто же они, ваши предки?

–Я думаю, что моим предком являлся Сократ!

–Сам Сократ? О как! – изумился я.

–Именно так! Данное предположение, увы, недоказуемо, но я ощущаю за своим плечом его ироничную улыбку и чувствую дыхание мудреца с признаками глубокого и бесконечного перегара.

Я весело и от души рассмеялся.

–Не вижу ничего смешного, – поморщился Негодяй.

–Ладно, оставим эту весьма скользкую и сомнительную тему о наших предках, – поморщился я.

–Оставим на время.

–А в чём, собственно, проявляется эта самая ваша гениальность? Ну, конкретно? – насмешливо спросил я и дал гению денежную купюру, которая должна была поддержать нашу тонкую, крайне чувствительную и сверх интеллектуальную беседу.

–Во всём!

–А именно?!

–Я же сказал! Во всём, а особенно в философии. Сейчас быстро схожу за пивом, и продолжим нашу интересную и содержательную дискуссию, сударь! – засуетился философ.

–Конечно, конечно, – я легко и весело рассмеялся, встал, задумчиво и неторопливо прошёлся по аллее парка туда-сюда, любуясь прозрачно-голубым небом и надеясь на скорое возвращения гонца.