Баллада о диване

— Как это уезжать!? — возмутился я. — Мы создадим брешь в нашей обороне! В трёх километрах отсюда небольшой город! Там мирные жители! Только победа! Никакого отступления! Будем координировать оборонительные действия. На всех Командных Пунктах знают, что я нахожусь в этом доте. Я думаю, что сейчас везде все только и мечтают меня спасти. В конце концов, мы в данном бетонном сооружении в безопасности. Здесь метровые стены. На амбразуры опустим заслонки. В случае чего продержимся. Где авиация, где вертолёты, чёрт возьми? Они уже давно должны здесь быть! — рявкнул я на Командующего Седьмым Округом. — Наземные силы не успеют вернуться вовремя, это ясно! Под расстрел пойдёшь, сволочь! Распну, кожу сдеру с живого! Идиот! Где подмога!?

Командующий, уже предчувствуя отсутствие кожи на своём теле, стал посредством рации отдавать какие-то грозные команды, ругаться и страшно и ужасно материться. Я перестал обращать на него внимание и сосредоточился на наступающих чудовищах. Между тем, жидкие ряды Булей неумолимо приближались к нам. Их движение замедлилось, потому что им приходилось взбираться на холм. Да и подустали они, наверное. Или нет? Интересно, знакомо ли чувство усталости этим существам? Очевидно, если они живые или, как утверждают все эти псевдо профессора, сволочи-учёные и конченные придурки, бездарные умники и полные идиоты, Були являются всё-таки полуживыми существами. Значит чувство усталости знакомо им, как и людям, и животным. Собственно устают и любые механизмы. А с другой стороны, ну, например, исправный и новый автомобиль, будучи заправленный качественным бензином, или хорошим дизельным топливом, маслом и охлаждающей жидкостью может ехать без остановки тысячи километров и до поры до времени не ощущать никакой усталости.

А кем или чем являются эти бестии? До сих пор наши профессора и академики из Института так и не дали чёткого ответа на данный чрезвычайно актуальный и важный вопрос. Бормочут что-то они о слиянии двух видов веществ, — органических и неорганических, о сверхпрочных материалах, об уникальном способе получения энергии из окружающего нас пространства, и так далее, и тому подобное. Ненавижу! Идиоты! Бездари! Изменники! Эх, может быть, их всех, этих старых маразматиков, стоит немедленно расстрелять и решительно и бескомпромиссно обновить кадры?! Ладно, подумаю об этом попозже! Чуть позже!

Когда я только вчера задал им элементарный вопрос: «Почему мы топчемся на месте в исследованиях?», они объяснили, смущаясь, что в случае гибели Прожигателей и Булей в них срабатывает какой-то потаённый механизм самоуничтожения, и они превращаются в расплавленные лепёшки, в связи с чем проводить исследования очень непросто, а точнее, крайне сложно, а ещё точнее, практически невозможно. Чёрти что, однако!

— Господин Президент! — вывел меня из глубокой задумчивости вдруг панически закричавший Министр Обороны. — Они, эти твари, уже недалеко! Ещё не поздно уехать!

— Да что же вы все такие паникёры!? — возмутился я. — И это руководство Вооружённых Сил, элита армии, её самая прочная и стержневая основа!? Стыдно, господа, стыдно! Здесь мы, если суждено, с честью примем свой последний и решительный бой! Вон в углу ящик гранат, мой пулемёт не дремлет, а кроме этого перед амбразурами три крупнокалиберных пулемёта новейшей конструкции. Повеселимся?! К оружию!

Все засуетились. Стоявший рядом полковник-адъютант побледнел и чуть не упал в обморок. Я досадливо поморщился и снова поднёс бинокль к глазам. Первый раз я созерцал Булей так близко и жадно рассматривал их во всей красе. Да, как отвратительно и мерзко! Боже мой! Существа чуждой и непонятной нам природы, абсолютно враждебные и крайне агрессивные твари!

Я решил внести свою достойную лепту в сражение, решительно взял в руки стоявший у стены свой легендарный шестиствольный штурмовой пулемёт, просунул его в амбразуру и стал лихо поливать врага градом бронебойных пуль. Всё внутреннее пространство дота заполнилось грохочущим звуком и заволоклось пороховым дымом. Гильзы летели веером в бок, создавая у моих ног металлический холм. Мои генералы и полковники шарахнулись от меня прочь и спешно ретировались в глубь дота. Трое из них всё-таки вставили в амбразуры свои пулемёты и присоединились ко мне. Ну и славно! Вот это по-нашему, по-пацански!

— Молодцы ребята! Зададим этим мерзавцам жару! Мочить их всех к чёртовой матери! — заорал я. — Всем ещё по одной звезде!

— Рады стараться, господин Президент!!!

Я дико кричал и ревел, и трясся, как эпилептик, от довольно чувствительной отдачи. Правильно, раньше я стрелял из этого агрегата несколько иным способом. Я перекидывал через шею широкий и прочный ремень, на котором висел пулемёт, и стрелял с бедра, почти не чувствуя отдачи. А здесь стрелять можно, только положив его на основание амбразуры.