Баллада о диване

— А кроме этого они крайне злопамятны, очень мстительны и злобны, знаете ли. Собственно, мы тоже и отнюдь не всегда ангелы. И закономерно, и вполне справедливо вызываем у них ответные чувства. Увы… — нахмурился я печально, а потом скорбно.

— Отнюдь не со всеми происходят данные истории! Отнюдь, отнюдь! Существуют же на этом свете преданные и верные женщины!? А вечная любовь?! Вы в неё верите? — Негодяй напрягся.

— В вечную любовь я верю, — глоток некачественной водки слегка обжёг мне горло.

— Вот как?

— Да. Ну, а насчёт верных и преданных женщин… Их нет! Увы, увы. А, впрочем. Возможно, возможно… Может быть имеются такие дамы где-нибудь в Гималаях. Знаете, таятся они в глубоких и мрачных пещерах и не выходят на свет Божий? Но, здесь, вокруг себя я до сих пор, увы, таких не замечал, не наблюдал и не встречал, — печально пробормотал я. — Жаль, что я не бывал в Гималаях.

— Я тоже. Суки! — всхлипнул Негодяй.

— Совершенно с вами согласен, сударь! — усмехнулся я. — Кругом одни суки! Ходят стаями и хищно щёлкают искусственными белоснежными клыками, а кроме этого зазывно трясут огромными грудными протезами. Дуры крашенные и накаченные всякой ерундой!

— Ненавижу!

— Я тоже!

— Искоренить их всех!

— Полностью согласен!

— За виселицы и гильотины!

— За них! И ещё за костры!

— За них! И ещё за расчленение и за дыбу!

— Превосходно!

— Брависсимо!

— Сударь, а как же ваша квартира? Или дом? — очень осторожно поинтересовался я.

— Что?! Какая квартира?! Какой дом!? Причём тут квартира или дом!? Я о любви, а вы о чём?! — возмутился Негодяй.

— Ну, как я понял, вы сейчас бесприютны? Где-то же вы жили ранее? Не всегда же обитали на помойке?

— Жил, был, плыл легко и беззаботно по жизни и не тужил. Пил, жрал, и добра наживал… — усмехнулся Негодяй.

— Ну и почему же, сударь, вы, допустим, не разделили с женой квартиру или дом, и не продали их во время или после развода? Она или он, вообще-то, чьи? — поинтересовался я.

— Моя… Квартира. Трёхкомнатная. В полной моей собственности. В центре. Осталась от родителей. И не разведён я пока!

— Ничего не пойму!

— Я тоже почти ничего не пойму! Но, дети, однако… Две сиротинушки. Две девочки-близняшки.

— О, как! Тогда понятно.

— Да, вот так! Растут, мои ангелы неприкаянные, без отцовской любви и ласки! Ах, как я безумно люблю своих детей и свою бывшую жену, и скучаю по ним! Вы бы знали! — безутешно расплакался мой собутыльник и почти стал рвать волосы на голове. — Горе мне! О, горе!

— Да, весьма скорбная история. Весьма… — опечалился я. — Не знаю, что и посоветовать, и чем помочь.

— Да, вот так…

— Ну, вот и поговорили мы о любви! — рассмеялся я.

— Да, поговорили, — тоскливо произнёс Негодяй, нервно теребя замусоленные волосы. — Синьор, не угостите коньяком душевного страдальца? Я вижу, что от него кое-что осталось в графинчике.

— О, извольте! Без проблем.

— За любовь!

— За любовь!

— Коньяк, однако, неплох, — удивился Негодяй.

— Я сам удивлён. В наше время встретить этот настоящий, натуральный и качественный напиток, — большая удача и крайняя редкость.

— Да, уж…

— Слушайте, а не обратиться ли нам к философии?! — воскликнул я через пару минут благостного молчания. — Чёрт с ними, с бабами! Пошли они все куда подальше!

— Синьор, — я весь к вашим услугам! — оживился Негодяй.

— И о чём мы сегодня поговорим?

— О чём угодно.

— Я не хочу никаких дискуссий. Просто желаю послушать вас. Вы являетесь тем человеком, который больший философ, чем я. Признаю этот прискорбный факт, — грустно произнёс я.

— Ну, признавать его рано, — усмехнулся Негодяй. — Вы мало знаете меня, а я мало знаю вас.

— Возможно, вы правы… И так? — оживился я, делая большой глоток из мутного стакана.

— Ну, что же. Я предложу вам несколько коротких историй из жизни Диогена, который был, как вы знаете, чудаком и мудрецом.

— Да, сравнительно недавно упомянул я о нём в разговоре с одной прекрасной дамой. Она абсолютно ничего не знает о Диогене, так как живёт очень далеко отсюда, — горько усмехнулся я.

— Где-то в джунглях или в пустыне, что ли?

— Намного дальше…

— И где же это?

— Ладно, вернёмся к Диогену. Диоген, Диоген… Это тот знаменитый греческий философ-аскет, который жил в бочке? — вяло усмехнулся я. — Диоген из Синопа, который ввёл понятие космополитизма. Ученик Антисфена, основателя школы киников?!

— Знаете, синьор, с каждым разом мне с вами разговаривать всё труднее и труднее! — возмутился и серьёзно обиделся Негодяй. — Говоря о философских уровнях, вы, как я понял, издевались надо мною!

— Да нет! Упаси Боже! — всплеснул я руками. — Не обижайтесь! Ну, о Диогене знает же каждый школьник.