Баллада о диване

Я готов был уже в полном отчаянии биться головой о стол или стену, или искать револьвер, или мыло и верёвку, но, этого, к счастью, не случилось. Слава Богу!

— Разрешите нарушить ваше уединение, Синьор, — как всегда вежливо произнёс Негодяй, неслышно подошедший к моему столу и с неподдельным изумлением созерцающий пару пустых бутылок из-под водки.

Я встрепенулся, огляделся вокруг себя воспалённым и почти безумным взглядом, вздохнул с облегчением.

— Конечно же, конечно! Присаживайтесь, мой друг! Как я вам рад! Вы не представляете! Вы, можно сказать, спасли мне жизнь, ну, или предотвратили наступление безумия.

А потом я вздрогнул, словно от неожиданного удара током, и с великим недоумением и изумлением уставился на своего свежеиспечённого приятеля. С Негодяем произошли удивительные метаморфозы, поразившие меня до глубины души!

Джентльмен был абсолютно чисто и до синевы выбрит. Одежду его составляли: голубой, шёлковый и лёгкий пиджак, такого же цвета тщательно выглаженные брюки, тонкая и дорогая светлая рубашка. На шее мой приятель имел галантно и чуть небрежно повязанный, невесомый тёмно-синий платок, а на голове — очень стильную шляпу. Всё та же изящная и красивая трость, выполненная из красного дерева, безмятежно покоилась в его руках. Туфли из натуральной и, как я подозреваю, крокодильей кожи, матово блестели на его ногах.

От Негодяя пахло дорогим одеколоном. Голубые глаза приобрели какой-то странный оттенок. Они смотрели на меня с лёгким и ироничным прищуром. Ни одной глубокой морщины на лице. Светлые, чуть с проседью, волосы. Весьма благородный профиль. Очень всё солидно и благообразно. Красавец! Вот это да! Я был поражён до такой степени, что некоторое время не смог произнести ни слова.

— Синьор, вижу, что вы слегка загрустили или о чём-то задумались? — весело спросил Негодяй.

— Э, э, э…

— Синьор, как жизнь? Какие планы на будущее?

— Э, э, э…

— Официант! Коньяку! Самого дорогого! — крикнул Негодяй в воздух, небрежно взмахнув рукой.

— Что наша жизнь!? Игра! — усмехнулся я, прейдя в себя.

— Да, всё зависит от выпавших карт.

— Да, нет… Всё зависит от игрока.

— Возможно, вы правы, Синьор…

— Очень многое значит Туз! А иногда шестёрка.

— Вы противоречите сами себе, Синьор!

— Ах, да… — засмеялся я. — Странно всё перепутано в нашей жизни! Как она, однако, изменчива и подчас непредсказуема! Но именно в этом заключается весь её смысл!

— Да. Согласен. И шарм…

— Как там поживает известная нам обоим дама? — снова тонко и весело усмехнулся я.

— Прекрасно, Синьор. Превосходно! Она купается в моей любви неистово и самозабвенно! О, — какая женщина! Боже мой! Нимфа, русалка, отведавшая, наконец, настоящей страсти! Это моё последнее пристанище на дороге по пути в небытие! Возможно, — это будет путь в ад! Но надеюсь, всё-таки, побывать в раю! Я не понимаю, почему вы отвергли её!? Не понимаю! Это же истинный АНГЕЛ воплоти!

— Увы, ангелы не могут иметь плоти ни при каких условиях, — засмеялся я. — Это воздушные существа из другого мира. Якобы…

— Кто его знает…

— Эх, друг мой! — нахмурился, а потом снова беспечно рассмеялся я. — В этой жизни столько всего непонятного! А пока купайтесь, купайтесь в бездонном бассейне под названием ЛЮБОВЬ! Ради Бога! Я дарую вам индульгенцию на искупление всех ваших грехов, которые вы совершите с моей бывшей подругой, с этой роскошной, чувственной и роковой женщиной, которая достойна истинной любви! На все времена дарую!

— Спасибо, сударь! — в свою очередь засмеялся Негодяй. — А, вообще, какие чудеса, всё-таки, порой творит с нами любовь!

— Любовь, любовь… Да, она способна творить чудеса, — я грустно усмехнулся, а потом тягостно задумался, закрыл глаза и перед моим воспалённым взором предстала Леди Ли.

О, Леди Ли! Обнажённая… Прелестная… С весёлым прищуром сапфировых глаз. Со слегка раздвинутыми стройными ножками. Чувственная и нежная. Грустная и томная. Девочка моя любимая!

— Любовь, любовь… — задумчиво произнёс я.

— Она решает всё! С этим постулатом я абсолютно согласен! — восторженно воскликнул Негодяй.

— Что? — очнулся я.

— Ну, я о любви…

— Ах, да…

Мы выпили коньяку, некоторое время полюбовались на невыносимо синее и высокое небо.

— Скажите, сударь, а почему вы меня всё время называете СИНЬОРОМ? — спросил я. — Почему не господином, не сэром, не милордом, не месье, не доном и так далее?

— Вы более всего похожи именно на Синьора! О, — этот благородный профиль. Манеры… Мысли… Цвет волос, безумный пожар страстей и желаний, кипящих и переполняющих вас! О, — эта тайная энергия, которая клокочет внутри вас, и ожидающая выхода наружу! Если бы я был женщиной, то отдался бы вам немедленно, Синьор!

— Что вы несёте! Какая чушь! — возмутился я. — Это явный перебор!

— Извините…

Мы выпили, снова некоторое время помолчали и полюбовались небом. Я снова задумался.

— О, Андалузия! О, этот невыносимый экстаз! — вдруг восторженно и вроде бы не к месту воскликнул Негодяй.

— Что?! К чему это вы!? В связи с чем, и зачем!? — удивился я. — Почему вы упомянули эту занюханную провинцию!?