Баллада о краденой памяти

«…Я снова учусь в школе, но эпоха не та, хотя, как часто бывает во снах, и бабушка, и ее особняк, и даже отсутствовавшая во сне непосредственно сестра — из этого воплощения. Но вот я сижу в комнатке сестры, постель в беспорядке, входит бабушка. Она хочет проверить мои уроки. Я понуро достаю тетради, так как уроками, конечно, не занимался. Тетради незнакомы, на обложке каждой — странные, непривычные тексты вроде „Я, Петров, будущий великий исследователь Дальнего Космоса…“ и так далее в том же духе. Свою нахожу, порывшись в них. Читаю с интересом: „О, новая инкарнация!!! Увы, сейчас я бессилен, старый зомби вновь впал в детство. Но берегитесь, обидчики, ибо сия моя жизнь — последняя в человеческом теле. Берегитесь, старый зомби возвращается!“, и, как у Петрова про Дальний Космос, так у меня — про мои инкарнации. Подписана тетрадь моим нынешним именем, поверх него пометка красными чернилами „Ну насчет фамилии и инициалов мы не договаривались!“. Тетради за седьмой „А“ класс, а я уверен, что уже в девятом, но бабушка, вроде бы, так не считает. Я в ожидании разноса, и в то же время блаженно свободен, нет — беззаботен…»

29. Пустыня

Демон мгновенно очнулся от чужого осторожного прикосновения к руке. Одним быстрым движением он садясь перехватил руку и приставил к горлу чужака нож. Перед кроватью стояла перепуганная крестьянка, напротив с кряхтением обувался Архиерей. Мутное пятно света, падающего сквозь матовую пленку скобленого пузыря, лежало на грубом деревянном столе, заставленном горшками, тарелками, бутылями и нарезанным толстыми ломтями свежеиспеченным хлебом. Демон убрал нож и отпустил женщину. Крестьянка тут же попятилась к дверям, не отрывая перепуганных глаз от его багрово горящих зрачков хищника. Оказывается, во сне к нему вернулся его прежний вид. Архиерей добродушно проворчал:

— Что, снились дурные сны? Диф, ты иди себе. Еду согрела, накрыла на стол, нас разбудила — и спасибо, и иди. Все одно сейчас поедим да в дорогу тронемся. Стой. Значит, вернемся дней через пять или более, скажи старшине, чтобы припасы на неделю к тому времени уже были готовы. Вы меня знаете. И еще одно. К ночи придут красномундирные, так чтобы вы попрятались да скотину увели. Теперь все, иди.

Женщина неловко поклонилась и вышла. Архиерей под бурчание в кишках в два укуса одолел немалый кусок мяса, причмокнул, одобрительно кивнул, запил из большой кружки, буркнул:

— Чего-то Кривой разоспался. Пойду пну его ленивый зад, — но встать не успел — дверь впустила с новой волной холодного воздуха дрожащего вора.

Юноша первым делом влил в себя кружку горячего вина, схватил горячее мясо, краюху хлеба и только потом подал голос:

— У, хорошо-о… Надо поторапливаться, а то у меня чего-то пятки потеют. Я уж наполовину лошадей поседлал, да продрог. А чего это в мешках такое тяжелое, а?

Архиерей, посыпая крошками бородку, проворчал набитым ртом что-то про излишнее любопытство, и вор отстал, посветив все свое внимание еде. Демон к этому времени привел себя в порядок и также деятельно опустошал стол. Почти сразу после того, как на столе остались одни опустевшие емкости, путники покинули хижину. Под бодрый цокот копыт Архиерей оглянулся назад и тяжко вздохнул… Светило медленно перемещалось по небесам, под копытами перекатывались мелкие камни, шумел непрекращающийся ветер от Разлома. Уже пахло весенней свежестью. Кривой озабоченно рассматривал окружающий их дикий пейзаж. Как и все в Миррор, он знал, что прилегающие к Черным пустыням земли, а точнее пески, превращаются в непролазные болота в сезоны дождей. Под стекающими с гор талыми и дождевыми потоками и так зыбучие летом пески становятся непроходимыми. Вдобавок, с крутых косогоров временами сходят грязевые сели, сокрушая все живое на своем пути. Вор подумал вслух:

— Как бы не застрять надолго Скоро дожди, и Пустыни станут отрезаны. Я так думаю, что дней через десять пусть там крысы Герцога лазят.

Конечно, демону пришлось разъяснить самоочевидные для жителей Миррор и Герцогства вещи. Он выслушал, кивнул и нахмурился:

— Но мы не должны застрять там. Ведь наши запасы никак не рассчитаны на полгода.

— Ну, торчать там полгода никак не придется, — нервно заметил юноша, — Все должно решиться в ближайшие дни. Или нам повезет, или же мы там останемся навечно.

— Повезет в чем?

— Во всем. Нам надо быть сейчас чертовски везучими. Потому, что первое же невезение почти все равно, что помереть.

— Кроме везения, нужен еще расчет, — заметил демон, — Могилы переполнены шедшими в авантюры с одними надеждами на удачу. Так мы успеем пройти зыбучку в течение этих десяти дней?

— Да, — твердо сказал Архиерей, — Успеем. Учти, что по ночам еще примораживает, так что напитавшиеся осенними дождями и промерзшие зимой пески оттаивают пока неглубоко. Да это-то что, вот как начнем с кочевниками говорить, вот где может быть трудно… — оборвал сам себя, — Впрочем, о них сейчас не время вспоминать. Не время и не место.