Баллада о Максе и Амели

Это был самый холодный день за всю мою жизнь: влажный воздух, казалось, превращался на моей шерсти в лед.

– Скажи, скажи, скажи! – настаивала девочка.

– Тебе нужно немного потерпеть! – сказала хозяйка.

– Скажи! Скажи! Скажи! Скажи!

– Ты что, не слышишь? Тебе нужно немножко потерпеть.

– Скажи! Скажи! Скажи! Я еще десять тысяч раз произнесу «скажи», если ты не признаешься.

– Смотри не утомись!

Ее мать не позволяла себя уговорить.

– Скажи! Скажи! Скажи!..

Макс несколько дней назад пытался объяснить мне, что такое Рождество, но ему это так толком и не удалось. Я поняла только то, что люди устанавливают у себя в доме дерево, на которое вешают странные разноцветные предметы и светильники и делают друг другу подарки. При этом они также всегда дают Максу что-нибудь замечательное – чаще всего толстенные кости с хрящами. Все это люди делают потому, что когда-то давным-давно родился ребенок, который значит для них так же много, как собака-мать – для собак.

– Скажи! Скажи! Скажи! – тараторила Лилли, пока хозяйка открывала дверь.

Если эта маленькая девочка что-то вбивала себе в голову, то урезонить ее было попросту невозможно.

– Скажи! Скажи…

И тут мы услышали крик.

Он донесся до нас из глубины дома.

Это крикнул отец Лилли!

– Кровь! – Макс учуял ее первым.

С того момента, как мы с Максом оказались здесь, в этом доме, я ни разу не чувствовала запаха крови – во всяком случае, теплой крови. Разве только слабый запах крови от кусков мяса, которые хозяйка клала на сковородку, чтобы приготовить какое-то блюдо своей семье, и от того, что она иногда давала нам, чтобы мы не питались одним лишь сухим кормом, который мне совсем не нравился. В моем животе день ото дня все чаще возникало такое ощущение, как будто там что-то тянут.

– Что случилось? – встревоженно крикнула хозяйка, забегая вместе с Лилли в дом.

Мы, собаки, бросились вслед за ними, хотя бежать навстречу возникшей опасности не очень-то разумно. Однако внутри своры все защищают друг друга.

Мы пробежали через коридор в жилую комнату и увидели, что на полу лежит елка, вокруг нее валяется разрезанная сеточка, а рядом стоит отец Лилли. С перекошенным от боли лицом он смотрел на свою окровавленную руку.

– Разрезая сеточку, я резанул ножом по пальцу!

Женщина осмотрела палец, из которого кровь растекалась по всей ладони, и сказала:

– Порез довольно глубокий.

– Ничего страшного, пустяки.

– С таким порезом нужно в поликлинику.

– И так заживет.

– Это никакие не пустяки. Тебе нужно наложить шов!

– Хорошо… хорошо… – согласился мужчина.

– Тебе отрежут палец? – спросила Лилли и сильно побледнела.

Она явно не привыкла к виду крови – как привыкли к нему мы, собаки.

– Нет… не отрежут, – стал успокаивать ее отец, устало морщась. – Мы приедем домой поздно. Тебе придется готовиться ко сну самой.

– Я тут не одна.

– Не одна?

– У меня есть Макс и Моци.

– А, ну да, конечно.

Мужчина заставил себя улыбнуться. Затем они с хозяйкой вышли из дому. Лилли захотелось, чтобы мы и этой ночью легли спать перед камином – на расстоянии менее двух собачьих туловищ от валяющейся на полу елки. Перед тем, как уснуть, малышка вдруг дала волю своим чувствам и стала тараторить без умолку. Она боялась, что ее отцу могут отрезать палец. При этом ее по-прежнему очень интересовало, что же ей подарят на Рождество. Может, у нее, наконец, появится свой собственный планшет? Однако самый замечательный подарок она уже получила. От той женщины со шрамами. Она ведь привезла Макса. А вместе с ним – еще одну собаку. Впрочем, собственный планшет – это было бы круто! Тогда ей уже больше не придется все время просить у мамы разрешения попользоваться ее планшетом. Еще лучше было бы получить в подарок мобильник, а то в ее классе он есть только у придурковатого Тима, и тот по этому поводу сильно задается. Госпожа Шрадер как-то раз забрала его у Тима на уроке и затем, ведя урок, потирала краем мобильника там, где у нее были усики…

Лилли своей болтовней постепенно усыпила саму себя. Макс тоже закрыл глаза. Я же продолжала смотреть на пламя в камине и поймала себя на мысли о том, что и меня радует это удивительное Рождество. Мне ведь тоже наверняка дадут какую-нибудь толстую кость. Эти люди относились к Максу и ко мне одинаково, а потому они дадут нам одинаковые подарки и на этом празднике. Этот дом стал для меня родиной в гораздо большей степени, чем когда-либо была мусорная свалка. И когда я размышляла о том, что я могу жить здесь тихо и спокойно, окруженная любовью…

…я кое-что услышала.

Кое-что очень тихое.

Биение.

В моей утробе.

Биение маленьких сердец.

69

Мне это показалось?

Ну да, конечно же, показалось!

Я прислушалась.

И в самом деле услышала биение.

Еле заметное.

Но я уже была уверена, что оно есть.

Я снова почувствовала, что у меня в животе как будто что-то потянули.

И наконец поняла, что это означает.

Причина заключалась вовсе не в сухом корме.

В моей утробе затеплилась новая жизнь.

Как такое могло произойти?

Ага, горы.

Там мы с Максом попытались сотворить чудо.

Как это когда-то сделали Умбра и Брин.

Мы стали родителями.