Баллада о Максе и Амели

Мы все шли и шли вперед. Те немногочисленные автомобили, которые еще проезжали мимо нас, двигались все медленнее и медленнее: густой снег заставлял людей быть более осторожными. Ветер все сильнее ударял хлопьями снега нам в морды. Мои лапы так замерзли, что я опасалась, как бы они вскоре полностью не онемели. Мне было понятно, что ни деревья, ни кусты не смогут защитить нас от этого ледяного ветра. У меня даже мелькнула шальная мысль, что мы могли бы найти для себя убежище в одном из ползущих мимо автомобилей. Мои ноги начали дрожать от усталости. Оптимизм Макса постепенно ослабевал – я чувствовала это даже сквозь вьюгу. Долго мы с ним явно не выдержим.

Синее Перышко предупреждала нас о том, что не стоит путешествовать во время снегопада. Именно поэтому она нас все время торопила. А я вот потратила несколько ценных дней на то, чтобы пожить в волчьей стае. И если мы погибнем, то, выходит, виновата в этом буду я.

Что-то стало летать над нами туда-сюда. Мне поначалу даже показалось, что это Синее Перышко. Однако такого, конечно же, быть не могло. Тем не менее, у меня почему-то возникла надежда, что это летающее существо покажет нам, как выбраться из этих снежных заносов. Однако, всмотревшись, я поняла, что это всего лишь тоненькая веточка, которую поднял в воздух ветер. Она шлепнулась на склон пригорка возле дороги. На вершине пригорка находилось строение, рассмотреть которое сквозь вьюгу я не могла. Это был дом, в котором живут люди? Из темного дерева?

Я остановилась.

– Мы не должны останавливаться, – прокряхтел Макс.

– А твоя Лилли живет не там?

Макс тоже остановился, с надеждой посмотрел туда, куда я показывала, и уныло промолвил:

– Нет.

– Но давай все-таки пойдем к этому строению.

Мне было все равно, какие люди живут в этом доме и окажутся ли они такими же доброжелательными к собакам, как Лилли. Мы нуждались в убежище, в котором можно было бы провести ночь. Не успел Макс мне ответить, как я пошла вверх по склону. Снег уже буквально обжигал своим холодом мои лапы. Макс, догнав меня, сказал:

– Это хлев.

– А что такое хлев?

– В нем люди держат своих животных.

– Как в тех клетках?

При этой мысли я в ужасе остановилась на расстоянии в десяток собачьих туловищ от строения.

– Нет, в хлеву живут другие животные – коровы, лошади… – ответил Макс, становясь рядом со мной.

– Люди их там убивают?

– Я думаю, лошадей они вообще не убивают, а коров… ну, по крайней мере, не в хлевах.

Почему люди обращались со своими животными так по-разному? Я этого не понимала. Однако я не стала долго размышлять об этом, а попыталась, принюхавшись, определить, есть ли в деревянном строении люди. Пока что до меня сквозь вьюгу не доносилось никакого запаха – даже запаха людей. Я осторожно подошла вплотную к хлеву, крыша которого уже была покрыта толстым слоем снега. Между влажными темными досками хлева я заметила щели, в которых свистел ветер.

Мы с Максом подошли к двери, которая была слегка приоткрыта. Я просунула свою мордочку в узкое пространство между дверью и дверной коробкой и надавила на дверь так, чтобы она еще больше приоткрылась и чтобы мы могли войти в хлев. Уже после первых нескольких шагов внутри хлева я почувствовала облегчение: хотя пол был холодным и влажным, на нем не было снега, а ветер здесь дул тихонечко, прорываясь сквозь щели между досками. А самое главное – здесь не было ни животных, ни людей. Так что мы вполне могли провести здесь ночь.

Я встряхнулась посильнее, чтобы избавиться от снега, лежавшего на моей шерсти, и направилась к куче сухой соломы в углу, защищенном от ветра. Я улеглась на этой соломе. Мне хотелось только одного – спать. Несколько дней подряд. Пусть даже Синее Перышко наверняка сочла бы это неправильным, потому что мы опять потеряли бы драгоценное время. Однако зима в горах все равно уже наступила, нам ее не избежать, а потому мы вполне могли наконец позволить себе отдохнуть.

Макс улегся рядом со мной на солому. Мы прижались друг к другу – для нас в данном случае это было вполне естественно – и быстро уснули. Мы были слишком усталыми для того, чтобы еще и петь себе перед сном.

Когда я проснулась, была уже ночь. Вьюга за стенами хлева стихла. И тут вдруг откуда-то появилась и села передо мной на солому Синее Перышко.

57

– Синее Перышко? – растерянно спросила я.

– А ты разве знаешь какую-то другую птицу, у которой есть желание следить за двумя глупыми собаками?

О прародительница собак, это была она!

Я с трудом различала свою подругу в этом темном хлеву, однако я безошибочно узнала ее чириканье. И почувствовала запах ее крови. Кровь была свежей – как будто раны на ее тельце еще не зажили. Я смущенно посмотрела на Макса. Он спал – а значит, не услышал и не увидел Синего Перышка и не почувствовал ее запаха.

– Я же предупреждала вас, что в снегопад лучше никуда не идти.

– Да, предупреждала, – тихонько сказала я.

– Вы – две глупые собаки, – добродушно и даже немного ласково прочирикала Синее Перышко.