Баллада о Розеттском камне

СОН. Мне приснился сон. Приснилось, что я в комнате общежития. Скоро танцы, собираются все. Шум, гам, суета. И — снизу прибегает дежурный с бумажкой в руке, говорит, обращаясь ко всем сразу: «Какой-то ненормальный пришел! Чего хочет — не поймешь. Что-то накалякал на пригласительном, говорит: «Передайте!» А кому? Кому передать-то? Ненормальный — и все!» Я краешком глаза заглянула — и!.. В правом углу билета — четыре буквы «я. л. тб.». Как тут не понять? Это же значит: «Я люблю тебя!» Вова пришел! Это Вовочка, родной мой пришел!.. И я бросилась вниз, в фойе.

Потолки на первом этаже общаги оказались вдруг удивительно высокими, как никогда. Зрители уже собрались. Только меня не хватало. Спектакль начался…

Конечно, это был Вова! Его нельзя не узнать! В руке он держал два куля из мешковины. Увидев меня, он закричал через все фойе: «Здравствуй, миленькая! Пришел поздравить тебя с днем рождения! Старые друзья ничего не забывают! Принес тебе подарок! «15 февраля, в день, когда древние римляне веселыми оргиями…» Вот первый — лови!» И он сдернул кулек. Подарок развернул крылья и взмыл под самый потолок. Все только ахнули, а беркут — это был беркут! — раскрыв клюв и растопырив когти, спланировал прямо на меня. Я похолодела от ужаса, но в последнюю секунду беркут приостановился, вертикально распахнув крылья, и мягко опустился на мою левую руку, крепко уцепившись когтями за указательный и средний пальцы. Тогда Вова сорвал второй кулек. Орел (размах крыльев около полутора метров) летел в мою сторону. Публика завизжала. У меня сердце оборвалось. Но орел мягко устроился на моем правом плече и потерся клювом о мою щеку. Вова счастливо закричал: «Вот видишь, миленькая, даже птицы чувствуют, кто здесь королева!» Эхо повторило: «Ева! Ева! Ева!» Вахтер послал за милицией. Когда Вову забирали, я молчала. Я НЕ ВСТУПИЛАСЬ! Вот какой мне приснился сон.

— Все? Больше ничего не будет?

— Пока не будет.

— Тогда давайте про нашу парочку — с чаем и платьями.

— Да я не знаю, что там у них.

— А если хорошенько подумать? Взяла она платья или нет?

— Не взяла.

— Хм, интересно. Что же было дальше?

— Оба чувствуют себя неловко.

— В любой неловкой ситуации всегда есть выход. Надо только захотеть найти его. Например, когда на празднике любовница Эдуарда III обронила подвязку с ноги и ее подняли на смех, он надел эту подвязку себе на ногу ниже колена: «Будь презрен тот, кто подумает об этом плохо», С тех пор и существует Орден Подвязки.

(Петр, когда я вижу тебя, я голову теряю. Разве я могу думать о тебе плохо?!).

— Не ожидал, что ты это так воспримешь.

— Все нормально, только убери их, а то сидеть негде.

Он молча сгреб все. В кресле осталась этикетка: «Не рекомендуется сушить в машине и на жарком солнце. Всего наилучшего. Фирма»…

Петр! Петр! До чего прекрасное у тебя лицо! Ни на кого не похож ты — ни из известных актеров, ни из исторических личностей, ни из знакомых… Вот разве что на Генриха де Гонди, кардинала де Ретц, чей портрет хранится в Национальной библиотеке в Париже. Конечно, нос у тебя получше, но думаю, не такое уж это преимущество в данном случае. Пусть бы он был у тебя немного курносым, но ты был бы обыкновенным советским служащим, или механиком, или инженером… Вот было б счастье, если б ты был инженер или работал на заводе! Уж как бы я любила тебя! Как бы я тебя любила!.. По утрам я бы вставала рано-рано, в «ни свет ни зарю», и пока ты брился (если б тебе надоела борода), я бы варила кофе. Утром человеку особенно нужно, чтоб было с кем перемолвиться словом и выпить кофе…

— Лена, я приготовил тебе…

— Я ничего не возьму.

— Подожди, я приготовил тебе адрес! Где я живу. Чтоб ты могла присылать письма… Почему улыбаешься? Я говорю серьезно!

— «Чем более красив мужчина, тем менее надежен он как муж и отец…» Из настольного календаря.

— Я об этом тоже хотел… Я женат, Лена, но у нас все в прошлом. Ее не интересуют мои проблемы, ей непонятно, почему я решил уйти с работы, ведь мне предложили вместо трех тысяч долларов в месяц — три с половиной. Столько не каждый заработает…

(…если б ты был инженер! а еще лучше — оператор!..).

— Я не хочу, чтобы из-за меня…

— Ты не играешь роли, Лена. Я сам решил — снова. Всё. У меня есть надежды на новую жизнь. И самая главная — работа, другая работа. Вот моя надежда. И потом — ты…

— Я — потом?

— Не обижайся. Я говорю как на самом деле. Уверен, чтобы ты правильно поняла.

— Спасибо, что поставил так высоко, рядом с работой…

— Я долго думал, прежде чем позвонить. Я пока ничего не обещаю, но я надеюсь, что у нас… Ты понимаешь, что я думаю?

(Будущие невестки целуют руку будущим свекрам. Таков югославский обычай. Твой отец умер, значит, некому будет…

— По-моему, он тебе замуж еще не предлагал?!

— Я все сделаю, чтобы у нас…

— По-моему, он замуж тебе еще не предлагал).

— А твоя жена?

— Мы чужие люди. Все съедали бумаги, надо было зарабатывать деньги. Мы стали чужими.