Баллада о Розеттском камне

— Под словом «мелочь» меня имеешь в виду?

— Перестань переиначивать! Не хочу фальшивить даже в мелочах, и уж тем более, когда касается отношений двух людей!

— Что ж ты замолчал? Думаешь о бороде и отношениях двух людей?

— Думаю, но только о другом.

— О чем же?

— Жалею, что у меня горло болит!

— Шарфы не надо терять да без шапки разгуливать!

— Я о другом, Лена... У меня горло болит, и я не могу тебя поцеловать!

— Ну, кто поверит, что тебе тридцать шесть лет?! Никто!

— Ах, так!..

РАЗГОВОР. Он. Поцелуй меня.

Она. У меня простуда на губе.

Он. Как же можно, моя радость, дожить до таких лет и остаться такой глупой?.. Разве я боюсь чего-нибудь, кроме того, что ты от меня уйдешь? Ведь ты всегда, дорогая, делаешь все, не думая! Мало ли какая в следующую секунду к тебе придет мысль?! Неужели меня, человека любящего, ты хочешь испугать какой-то простудой?!

— Это Петр и Лена говорят?

— Нет. Это я рассказываю вам. Петр разговаривает с Леной, а я — с вами... Знаете, у меня дома с десяток книг по кулинарии, и в одной из них говорится: «Туристам из Югославии рекомендуется сливочное масло (!!!)» Можно ли себе представить? «Икра баклажанная и кабачковая»...

— А красная икра им не рекомендуется?!

— Чего не знаю, того не знаю.

— Давайте спросим!

— О господи! Где вы воспитывались?!

— Что такого? Подумаешь, целуются! Все равно по коридору идет дежурная, несет чай! Мы бы хоть предупредили!..

БУМ! БУМ! БУМ!!!

Я почувствовала себя Афродитой, пойманной вместе с возлюбленным в сети и выставленной на осмеяние всему Олимпу...

— Входите, дверь открыта...

Пауза. Молча пили чай.

— А что было дальше?

— Разговаривали. Многое нужно было друг другу сказать.

— Что именно?

— Не помню.

— Древнее латинское изречение гласит: «Помни о смерти». И потому скажи себе: «Не лги!»,— и добавь: «Помни о смерти», и рассказывай — другого случая не будет.

...мы ...пили ...чай...

— Погромче можно?

Мы!!! Пили!!! Холодный!!! Чай!!! И в комнате было холодно. Постороннему взгляду могло показаться, что мы сидим на вокзале — столько вокруг было сумок, пакетов, чемоданов. На самом деле нас в комнате давно не было: плохонький гостиничный палас оказался ковром-самолетом, и мы уже были на полпути к облакам, вот только... Вот только подняться выше мы еще не могли: для этого нужны сильные крылья, как для настоящей любви — двое, как и вообще в природе — чтобы что-нибудь было, всегда что-нибудь нужно... Сразу из гусеницы не становятся бабочкой: сначала надо затаиться до поры до времени в спеленатом коконе и уж потом только, когда пробьет час, расправить крылья и вырваться на свободу...

— Петр, я принесла тебе значок, чтоб ты знал... мы думаем о тебе...

— «Святой Петр»... Это связано с религией?

— Нет. Был такой корабль. Корабль — очень хороший символ. Тем более если назван твоим именем. Один писатель написал сказку о девушке, которая верила, что однажды к берегу подплывет корабль с алыми парусами, и на палубе будет стоять капитан... И так каждый из нас ждет, что...

— Ты ждала меня?

— Столько дней и ночей...

— Милая моя... А ведь я тоже приготовил тебе подарок, на память. Я выйду, а ты выбери, что подойдет. Я не знал, какой у тебя размер...

Бывает ли град зимой? Бывает ли зимой гром? С неба посыпался град из платьев, и они били меня по голове, хлестали по лицу, эти громадные градины-гадины, с косыми воротниками, с вышитыми сине-белыми звездами, в крупные и мелкие цветы — Париж! Австрия! Япония!!!

«Не лги! Помни о смерти!» Вот я и не лгу. Хотели — получите. Вот с чем приехал капитан на своем корабле... Он стоял рядом, а на поясе у него болтался мешок с золотыми монетами, в руках мерцала шкатулка с драгоценностями, еще та, видимо, что Фауст, получив от Мефистофеля, всучил Маргарите. Все это было совсем из какой-то другой оперы, совсем не про капитана...

(Как все повторяется в жизни! Фауст тоже не собирался Маргариту обижать. Наоборот! Он хотел таким образом продемонстрировать свою любовь к ней (или — проиллюстрировать?). Многое ли изменилось с тех пор? Ученик Фауста, Вагнер, сказал, что задача мыслителя заключается в том, чтобы постичь, «как размышлял мудрец и как в сравненье с ним неизмеримо вдаль подвинулись мы сами» (и, добавлю, подвинулись ли мы «вдаль» или нет)).

Платья, платья...

СОН. Мне приснился сон. Приснилось, что я в комнате общежития. Скоро танцы, собираются все. Шум, гам, суета. И — снизу прибегает дежурный с бумажкой в руке, говорит, обращаясь ко всем сразу: «Какой-то ненормальный пришел! Чего хочет — не поймешь. Что-то накалякал на пригласительном, говорит: «Передайте!» А кому? Кому передать-то? Ненормальный — и все!» Я краешком глаза заглянула — и!.. В правом углу билета — четыре буквы «я. л. тб.». Как тут не понять? Это же значит: «Я люблю тебя!» Вова пришел! Это Вовочка, родной мой пришел!.. И я бросилась вниз, в фойе.

Потолки на первом этаже общаги оказались вдруг удивительно высокими, как никогда. Зрители уже собрались. Только меня не хватало. Спектакль начался...