Баллада о том, как не надо писать книги

На третий месяц ожидания я натолкнулся на публикацию, автор которой вляпался в аналогичную неприятность. Выяснилось, что Великое И Могучее лопатой гребло книги таких, как я, чтобы разместить их на том же месте, но уже под своей биркой, цепляемой на большой палец ноги. Вдобавок эта ритуальная услуга включала – безликую заглушку вместо оригинальной обложки и процент себе в карман.

То есть я, отказавшись от прямого сотрудничества с платформой «самиздата», перепоручил книгу посреднику?! В папоротниках притаился ещё один капкан: повторялась история с Деньги Или Деньги. К счастью, права на книгу удалось отбить в ту же неделю.

Но за эти три месяца костры погасли, а армии, осаждавшие читательские города, разошлись по домам. Книгу перестали покупать. Потому что о ней позабыли. Безвестность опять подкараулила меня за углом и набросила мешок на голову. «Тише, милый, тише. Таких, как ты, о-очень много».

Никогда не прекращайте продвигать свою книгу, слышите? И никогда не ослабляйте напор, пока не получите твёрдых гарантий, сверкающих золотом.

Ошибка нумеро «сэйс»: Критикуй меня нежно

О, этот раздел баллады мой любимый.

Кто-то сказал, что критикам не поставили ни одного памятника. Это всё равно что заявить: «Удаление зуба та-ак расслабляет! Сегодня, кстати, работает практикант». То есть это ни черта не утешает.

Я боялся критики. Боже, боюсь её и сейчас. Она походит на дольку лимона, подброшенную к миске с кошачьим кормом. И бедный Фон Кот, прежде чем добраться до кролика в соусе, вынужден выплакивать глаза, ожидая, пока лимон засохнет.

Только для начинающего писателя этот грёбаный лимон может засыхать долгие месяцы.

Давайте попробуем вот что. Мы уложим страх критики на кушетку психоанализа, а сами расположимся в кресле напротив. Да погодите вы со своей шипучкой! Слышите? Вот-вот раздастся то самое откровение.

«Я боюсь разоблачения».

Это оно.

Насколько нужно быть не уверенным в себе, чтобы опасаться, что читатель объявит вас фальшивкой?

Страшен не результат такой атаки – вы не фальшивка, уверяю вас, – а его инквизиционный процесс. Вас подвешивают за руки, под ноги ставят жаровню и тычут в живот кочергой. «Кто написал это дерьмо? Есть ли у него сообщники? Кто его хвалил? Где живут эти глупцы?» Конечно, вы не выдерживаете и орёте: «Это всё я! Я! Только не трогайте маму! Она ни в чём не виновата! Я лишь попросил её почитать!»

Но вас не отпустят, а жаровня продолжит запекать ваши ноги, потому что человек с кочергой – вы сами.

Так и я, избегая «разоблачения», скрывал своё творчество от мира. Потому что каждое замечание наносило глубокую рану, которую оставалось только присыпать пеплом.

Здесь пролегает основное понимание проблемы. Около семидесяти процентов критики исходит от адекватных людей, которые всего лишь высказали своё мнение. Если разворошить эту на первый взгляд отвратительную кучку, подброшенную на порог, можно отыскать зёрна мудрости. Только не спешите их сразу глотать. Сперва отмойте.

Остальные тридцать процентов критики приходятся на тех, кто развлекается или мнит о себе слишком много. Эти «мняки» решили нацедить стакан вашей крови, чтобы с печеньем выпить перед сном. И только-то.

Нормальный человек либо даст дельный совет, либо, кивнув, пройдёт мимо.

Когда до меня дошло, что книгу нужно продвигать до её завершения, я подхватил зонтик и выбрел под осадки. Барометр показывал одно-два оскорбления в месяц. Но я и предположить не мог, что голову нужно укрыть бетонной плитой, потому что с неба посыпятся шары для боулинга.

Чёрт возьми, меня критиковали и в хвост, и в гриву! И даже не читатели!

Как указывал выше, я продвигал книгу «Бюро "Канун", или Ужасы Ивота» где только мог. И люди, словно комары, изголодавшиеся до крови, принялись делиться своими соображениями. Им не нравилось абсолютно всё – имена героев, стиль, моя рожа.

«Какой, "пип", автор, такая "пип" и группа».

«Из-за таких отечественная фантастика на дне».

«А что покуриваешь? Можешь достать?»

«Обложка – глаз из жопы выглядывает».

С последним я ничего не мог поделать. Глаз, изображённый на обложке книги, сжимали губы, и при должном настрое действительно казалось, что он таращится из бессолнечного места. Упрекали и в том, что я добавлялся в друзья, чтобы втюхивать книжки. Звучало грубо и почти верно. Только я искал единомышленников, а не стадо кошельков, чтобы его подоить.

Были на этой войне и серьёзные ранения. «А-10! Убит, детка!»

Выложив очередной отрывок книги на страничках социальных сетей, я преспокойно лёг спать. Пробуждение, вместо того чтобы начаться с варки кофе, вылило его мне на утреннюю эрекцию. Я не верил собственным глазам.

Под опубликованным отрывком в комментариях развернулась самая настоящая баталия.

Некий Кретин Эс, проклянём его так, утверждал, что я – позор профессии и, внимание, позор отца.