Баллада о змеях и певчих птицах

Миротворцы схватили женщину, Лил, и увели прочь. Она издала последний отчаянный вопль, и птицы подхватили его тоже, сперва как голос, потом как часть мелодии. Человеческая речь исчезла, остался лишь музыкальный диалог Арло и Лил.

– Сойки-пересмешницы, – проворчал солдат, стоявший впереди. – Паршивые переродки!

Кориолан вспомнил разговор с Люси Грей перед интервью.

«Как говорится, шоу не окончено, пока не споет сойка-пересмешница».

«Сойка-пересмешница? Признайся, ты наверняка выдумываешь все эти поговорки!»

«Не все. Сойка-пересмешница реально существует».

«И поет в твоем шоу?»

«Нет, милый. В твоем. Точнее, в шоу Капитолия…»

Так вот что имела в виду Люси Грей! Шоу Капитолия – казнь. Сойки-пересмешницы действительно существуют. Какие-то местные птицы, предположил Кориолан. Кого же тот солдат назвал переродками? Кориолан прищурился, пристально всматриваясь в густую листву. Зная, что искать, он заметил сразу нескольких соек-говорунов. Наверно, сойки-пересмешницы выглядят точно так же… Нет, вон они! Сидят немного повыше. Черная птица чуть крупнее сойки-говоруна внезапно расправила крылышки, сверкнув двумя пятнами ослепительно белого цвета, подняла головку и запела. Кориолан понял, что это и есть сойка-пересмешница, и невзлюбил ее с первого взгляда.

Пение птиц взволновало зрителей, шепот сменился ропотом, а затем и отдельными выкриками недовольства, когда миротворцы посадили Лил в тот же фургон, который привез Арло. Кориолан страшился мощи толпы. Вдруг она накинется на солдат? Не дожидаясь приказа, он снял оружие с предохранителя.

Автоматная очередь заставила его подпрыгнуть, и он огляделся в поисках окровавленных тел, но увидел лишь усмехающегося офицера. Опустив оружие, тот кивнул командиру, который приказал разогнать птиц. Среди них Кориолан заметил десятки пар черно-белых крыльев. Стрельба утихомирила и толпу. Миротворцы махали руками и кричали: «За работу!» и «Шоу окончено!». Люди стали расходиться. Кориолан продолжал стоять по стойке смирно, надеясь, что никто не заметил его возни.

Когда все забрались обратно в грузовик, чтобы ехать на базу, майор сказал:

– Надо было предупредить вас о птицах.

– Что они вообще такое? – спросил Кориолан.

Майор фыркнул.

– Я бы назвал их ошибкой.

– Переродки? – продолжал допытываться Кориолан.

– Отчасти. Там и переродки, и их потомство, – уточнил майор. – После войны Капитолий выпустил соек-говорунов на волю, чтобы вымерли сами по себе – ведь все они были самцами. Однако те положили глаз на местных соек-пересмешниц, и самки ответили им взаимностью. И вот теперь нам приходится иметь дело с этими уродами! Через несколько лет говоруны перемрут, и мы увидим, способно ли их потомство к размножению.

Кориолану вовсе не хотелось провести следующие двадцать лет, слушая серенады о местных казнях. Пожалуй, став офицером, он организует охоту и очистит леса от этих тварей. Хотя к чему столько ждать? Ведь можно подключить новобранцев, которым нужно практиковаться в стрельбе! Ясное дело, птицы никому не нравятся. При мысли об этом Кориолану полегчало. Он повернулся к Сеяну, чтобы поделиться своим замыслом, но тот сидел с таким же мрачным лицом, как и во время Игр в Капитолии.

– Что с тобой?

Грузовик тронулся, однако Сеян продолжал смотреть на лес.

– Похоже, я принял необдуманное решение.

– Ты о чем? – не понял Кориолан.

Сеян лишь покачал головой.

Вернувшись на базу, солдаты сдали автоматы и с удивлением узнали, что свободны до самого ужина. Едва они переоделись, Сеян пробормотал что-то о письме «ма» и исчез. Кориолан обнаружил письмо, которое принес ему один из соседей по комнате. Он сразу узнал тонкий, неразборчивый почерк Плюриба Белла и вскарабкался на верхнюю койку, чтобы спокойно прочесть. По большей части там говорилось о том же, что и в письме Тигрис: Плюриб готов помочь Сноу как с продажей вещей, так и с временным жильем, пока их ситуация не прояснится. Однако один абзац буквально бросился Кориолану в глаза.