Баллада о змеях и певчих птицах

– Да, кроме меня. – Кориолан рассмеялся. – Послушай, Сеян, ты принимаешь все слишком близко к сердцу. У нас казнят вовсе не каждый день. Если дойдет до дела, просто стреляй мимо.

Его слова лишь подстегнули Сеяна.

– Вдруг из-за того, что я вас не прикрою, погибнешь ты, или Дылда, или Улыба?

– Эх, Сеян! – в отчаянии воскликнул Кориолан. – Перестань загоняться по любому поводу! Вечно ты боишься самого худшего! Ничего подобного не случится. Мы все умрем прямо тут от старости или из-за чрезмерного усердия при мытье полов! А пока перестань попадать по мишени. Или сделай вид, что у тебя глаз болит. Или руку прищеми дверью, что ли!

– Другими словами, прекрати потакать своим слабостям…

– Хватит все драматизировать! Именно так ты и попал на арену, помнишь? – спросил Кориолан.

Сеян вздрогнул, будто Кориолан дал ему пощечину. Немного поразмыслив, Сеян понимающе кивнул.

– И едва не убил нас обоих. Ты прав, Корио. Спасибо. Обязательно обдумаю твои слова.

В субботу разразилась гроза, оставив после себя толстый слой грязи и насыщенный влагой воздух, который можно было выжимать, как губку. Внезапно Кориолан полюбил соленую стряпню повара и каждый раз буквально вылизывал тарелку. Ежедневные занятия сделали его более сильным, гибким и уверенным в себе. Теперь он стал бы достойным соперником в драке с местными, хотя те и проводили целые дни в шахте. Конечно, до рукопашной дойдет вряд ли, учитывая арсенал миротворцев, но Кориолан чувствовал себя готовым ко всему.

Во время тренировок по стрельбе он поглядывал на Сеяна, который стал слегка мазать. Резкое ухудшение меткости привлекло бы внимание. Будь на месте Сеяна любой другой парень, Кориолан счел бы, что тот набивает себе цену, однако Плинт никогда не хвастался. Если он сказал, что стреляет как снайпер, значит, так оно и есть. Вот бы привлечь его к уничтожению соек-пересмешниц! Впрочем, вряд ли он согласится. В конце занятия Кориолан подал идею насчет соек сержанту.

– Неплохая мысль. Убьем двух птиц одним камнем, – похвалил сержант.

– Надеюсь, побольше, чем двух! – пошутил Кориолан, и сержант хмыкнул.

После изнурительного наряда в прачечной, где они загружали грязную форму в огромные стиральные машины, вынимали чистую и клали ее в сушилки, затем сортировали и складывали, Кориолан заскочил в столовую и поскорее помчался в душ. У него разыгралось воображение, или щетина на лице действительно стала гуще? Он восхищенно водил бритвой по подбородку и думал о том, что детство закончилось. Вытерев голову полотенцем, он заметил, что волосы понемногу отрастают.

Предвкушение концерта в Котле наполнило душевую радостным возбуждением. Очевидно, Голодные игры в этом году не смотрел никто из новобранцев.

– Там будет петь девушка.

– Ага, из Капитолия.

– Вовсе нет! Просто ездила туда на Голодные игры.

– Хм. Похоже, она выиграла.

С сияющим от жары и бритья лицом Кориолан с соседями по казарме направился в увольнительную. Караульный на входе велел им быть начеку.

– Думаю, мы впятером смогли бы положить немало шахтеров, – заявил Дылда, оглядываясь по сторонам.

– В рукопашной – точно, – согласился Улыба. – А вдруг у них будут ружья?

– Разве им разрешено иметь оружие? – удивился Дылда.

– Нет, но после войны оно постоянно всплывает то здесь, то там. Некоторые прячут его под половицами, некоторые в лесу или еще где. Если есть деньги, можно еще и не то достать, – со знающим видом сообщил Улыба.

– Да откуда у них деньги? – справедливо заметил Сеян.

Удаляясь от базы пешком, Кориолан изрядно нервничал, потом списал это на волнение перед встречей с Люси Грей. Он испытывал целый ураган чувств: предвкушение, страх, самодовольство и жуткую неуверенность в себе. Хотелось столько ей сказать, о стольком спросить, что он не знал, с чего начать. Может, просто с долгого, медленного поцелуя?..

Минут через двадцать они пришли в Котел – бывший угольный склад, заброшенный из-за сокращения добычи. Наверно, он принадлежал кому-нибудь из Капитолия, если не самому Капитолию, однако никаких следов надзора или ремонта заметно не было. Вдоль стен стояли грубо сколоченные прилавки со всякой всячиной, в основном подержанной. Здесь торговали всем подряд – от свечных огарков до убитых кроликов, от самодельных плетеных сандалий до очков с треснувшими стеклами. Кориолан боялся, что после казни к ним станут относиться враждебно, однако никто не смотрел на миротворцев косо, поскольку они составляли значительную часть клиентуры.

Улыба, который у себя в дистрикте торговал на черном рынке, принял стратегическое решение и разделил одно печенье на дюжину кусочков, чтобы дать попробовать потенциальным покупателям. Стряпня «ма» сотворила чудо, и вскоре в результате хитрых махинаций пятеро друзей стали счастливыми обладателями кварты прозрачной ядреной жидкости, от одного запаха которой у них заслезились глаза.

– Отличная штука! – заверил Улыба. – Здесь ее называют беленькой, а по сути это самогон.

Все отпили по глотку, закашлялись и постучали друг друга по спине. Больше до концерта решили не пить.