Баллада о змеях и певчих птицах

Умение проходить тесты входило в число самых больших талантов Кориолана, и он ощутил знакомый азарт, едва открыл свой сборник заданий. Он обожал подобные испытания и с радостью погружался в увлекательный процесс, преодолевая полосы препятствий для ума. Три часа спустя уставший, взмокший от пота и счастливый Кориолан сдал бланк с ответами и пошел в столовую за льдом. Он долго сидел в тени возле своего барака, обтираясь кубиками льда и прокручивая в голове вопросы. Боль утраты университетской карьеры ненадолго вернулась, но он отогнал ее прочь в надежде, что станет великим военным, как и его отец. Возможно, именно так предрешено судьбой.

Его приятели все еще находились на выезде с учеными из Цитадели, лазали по деревьям и активировали ловушки, и Кориолан решил сходить за почтой. Пришли две огромных коробки от «ма» Плинт, что означало еще одну субботнюю гульбу в Котле. Он отнес их в комнату и не стал открывать, пока не вернутся остальные. «Ма» написала ему отдельное письмо, в котором благодарила за все, что он сделал для Сеяна, и просила приглядывать за ее мальчиком.

Кориолан отложил письмо в сторону и вздохнул при мысли о том, что ему придется стать сторожем Сеяну. Отъезд из Капитолия на некоторое время облегчил его мучения, однако юный Плинт снова начинал бунтовать. Сговорился с Билли Бурым, мучается из-за арестованной девушки. В прошлый раз Сеян пробрался на арену. Что и когда он учудит в следующий раз? Опять придется вытаскивать его из неприятностей!

Кориолан сильно сомневался, что Сеян вообще изменится. Последний уже отверг все, что предложила ему жизнь миротворца: стал мазать по мишени, отказался проходить тест для кандидатов в офицеры, не испытывал ни малейшего желания послужить на благо Капитолия. Домом для него останется Дистрикт-2, семьей – местные жители. Повстанцев Сеян всегда будет считать борцами за правое дело и в помощи им видеть свой моральный долг.

Кориолана охватило предчувствие беды. В Капитолии он пытался не обращать внимания на неправильное поведение Сеяна, но тут – совсем другое дело. Теперь тот считался взрослым и последствия его поступков гораздо серьезнее. Если он будет помогать повстанцам, то рано или поздно предстанет перед расстрельной командой. Что вообще творится в голове Сеяна?!

Повинуясь внезапному порыву, Кориолан открыл шкафчик Сеяна, достал картонную коробку и аккуратно выложил ее содержимое на пол: памятные сувениры, упаковка жвачки, три бутылочки с лекарствами, назначенными капитолийским доктором. Две были со снотворным, третья, со встроенным в крышку дозатором, – с морфлингом. Подобный пузырек Кориолан однажды видел у директора Хайботтома. Он знал, что после нервного срыва Сеяну прописали лекарства, «ма» рассказала, но зачем привозить их сюда? Или «ма» сунула их в коробку на всякий случай? Кориолан быстро перебрал оставшиеся предметы. Клочок ткани, писчая бумага, ручки, кусочек мрамора, грубо вырезанного в форме сердца, пачка фотографий. Плинты ежегодно делали семейные фото, и можно было проследить путь Сеяна от младенца до нынешнего дня. Еще там лежало старое групповое фото школьников. Сначала Кориолан принял их за своих одноклассников, потом заметил, что многие дети одеты в потрепанные вещи не по размеру. Во втором ряду задумчиво улыбался Сеян в аккуратном костюмчике, позади него возвышался мальчик, выглядевший гораздо старше. При ближайшем рассмотрении кусочки головоломки сошлись. Это же Марк! На школьном фото с последнего года Сеяна в Дистрикте-2. Кориолан не нашел ни одного снимка одноклассников из Капитолия. И сразу стало ясно, кому Сеян предан.

На дне коробки лежала толстая серебряная рамка, в которой, как ни странно, находился извлеченный из красивой кожаной папки аттестат Сеяна. Зачем, интересно? Сеян ни за что на свете не повесил бы его на стену, даже если бы в казарме это разрешалось. Кориолан ощупал рамку, ведя пальцами по тусклому металлу, перевернул. Задняя панель прилегала неровно, сбоку торчал кусочек зеленой бумаги. «Это не просто бумага», – мрачно подумал он и сдвинул зажимы, чтобы снять панель. Та отскочила, и по полу рассыпалась стопка новеньких зеленых банкнот.

Деньги. Много денег. Зачем Сеяну столько наличных в новой жизни в качестве миротворца? «Ма» настояла? Вряд ли. Она считает, что деньги – корень их несчастий. Тогда Страбон? Думает, что деньги защитят его сына от любых неприятностей, с которыми тот столкнется в Двенадцатом? Впрочем, Страбон привык выписывать чеки сам. Наверно, Сеян сделал это тайком от родителей, и тогда Кориолану есть о чем беспокоиться. Видимо, Сеян всю жизнь бережно откладывал карманные деньги на черный день, а перед отъездом забрал их из банка и спрятал в рамку для фото. Сам жаловался, что отец вечно выкупает его из всяких неприятностей. Неужели у Плинтов это семейное? Некрасивый, зато эффективный метод решения любых проблем передается от отца к сыну.