Баллады старого катафалка

Нет. Артем не любил хоронить молодых. А уж тут жила бы и жила, ни забот ни хлопот, папа богатей, внешность, мозги… сука ты, жизнь. И смерть сука. Две суки, белая и черная.

В глаза сразу бросился жирный заголовок: Невеста навсегда. Внезапная смерть дочери миллионера. Так, вот и вороны слетелись на Федотов огород.

Ага, престижный питерский универ, экономист, объехала полмира, снималась для модных журналов. Гоняла на мотоцикле и прыгала с парашютом. Еще и рисовала что-то, выставка в Москве. Жизнь малина. А, открыла приют для животных, пиар там или нет, но наш человек. И собиралась замуж (фото в обнимку с накачанным блондином, на борту белой парусной яхты — класс "звездный", отметил Артем, белозубые, в красных жилетах и босиком. Красивые).

Через неделю назначенасвадьба.

Внезапно, скоропостижно, мгновенно, прямо во время примерки свадебного платья (на это особенно напирали пираньи пера), врачи приехав, не успели ничего сделать. Причину, правда, не указывали. Сердце? В ее годы? Аневризма мозга? Никакой аварии, девка не виновата ни в чем. Нет, подлое дело судьба.

Настроение у Артема испортилось вконец. Ну, последний долг, мертвой припарки… а, в соцсетях бурная скорбь, от знакомых и совсем посторонних.

Ангел улетел, ушла в расцвете, призвали звездочкой на небко, Ангеленочек мы утонули в слезах, прости-прощай, посмотри на нас оттуда (делать ей больше там решительно нечего)… и прочая ужасающая пошлятина. Цветочки, ангелочки, свечки, голубочки, весь стандартный комплект. Тьфу. Не рыдай мене, мати.

На диван запрыгнул зомби-кот Осирис и принялся тереться плюшевой головой о планшет, требовать внимания и почесушек.

2

День похорон выдался ясный, но не жаркий, слегка, прозрачно облачный. Мимо стоящего на перекрестке катафалка проскочила, сигналя, свадебная процессия, словно напоминание о свадьбе, которой никогда не будет. От белого лимузина до черного катафалка, колесо кармы, инь и ян.

По такому поводу одесские нищие говорили "ой вэй, дай Бог нам с вами такие похороны!", вряд ли, однако, им это светило. Ряды дорогих машин, цветы, цветы, цветы, всё живые — хорошо еще, у Артема не было сенной лихорадки. Белые розы, красные, чайные, черные ленты на венках. Несколько солидных черных седанов, Майбахов и Ягуаров, стояли ближе всего к двойным зеленым дверям "отпевальни". Отдельной пристройки к празднично-белой церкви, и даже со своей отдельной же золоченой маковкой.

Играла откуда-то музыка, не банальный Шопен, а Моцарт, "Весна", но негромко, не вызывая у публики тоски. "Наверное, и "Есть только миг" лабать не будут? Хорошо бы. Ну что ж, если так, вполне приличные люди эти олигархи", подумал Артем.

Ровно пятнадцать ноль девять, он немного гордился своей точностью.

Вот и промежуток как раз у зеленых дверей, ай молодцы.

Артем развернулся и плавно вогнал вымытый, блистающий Кадди на место, идеально точно. Он мог бы подтереть сопли мулу на дороге крылом этого Кадиллака[3], именно так. Он даже прицепил к маленьким флагштокам по краям переднего бампера черные бархатные флажки с золотой каймой.

Выходя, Артем скинул фуражку и слегка склонил голову. К нему уже шел заказчик, отец. Андрей Михайлович (запомнить!). В черном костюме, черном галстуке и белейшей рубашке. Почти спокойный. Глаза только в сетке красных прожилок, синие, как у дочери. Крепок. Он протянул руку — наемному водителю, хотя не обязан был. Артем пожал сухую сильную ладонь. Представился.

— Здравствуйте. Спасибо, — сказал Ставер, твердым, хоть и надтреснутым голосом, — Вы как раз вовремя. Вот оплата. Еще пять минут и… выносят.

Он протянул хорошо набитый конверт бежевой бумаги. Артем, понятно, не стал проверять, сунул во внутренний карман нераспечатанным.

— Вы водитель? Разрешите? — подошел какой-то юркий субъект в черной двойке, с характерным, постно-лживым лицом стервятника похоронной конторы. Он держал в руках бело-красную гирлянду из живых роз.

— Ладно, валяй. ("В гривы лошадей вплетали цветы, что очень нравилось посаженым отцам", вспомнил Артем классиков).

Стервятник прицепил гирлянду к хромированной решетке катафалка. На артемов взгляд, вульгарно опошлил строгий классический дизайн. Самоходная клумба. Шоб те на могилу такое повесили.

Заиграл "Реквием" Моцарта в инструментальной обработке. А, вон и оркестранты, у черного с золотом автобуса. Даже чуткое ухо Артема исполнение не ранило.

Публика заволновалась, дамы достали платочки, изображать скорбь. Двери открылись, и четверо дюжих парней в смокингах вынесли гроб. Обитый белым бархатом, с золотыми кистями, с золоченым крестом на крышке. Куда там бедной старой "Нимфе", подумал Артем, распахивая заднюю дверь и выкатывая блестящую аппарель.

Гроб задвинули, захлопали дверцы машин, кортеж отправился в путешествие к последнему дому. Флажки трепетали по сторонам капота, и вся процессия выглядела, должно быть, величественно.