Баллады старого катафалка

— Я знаю, кто ты, откуда, так что это можно пропустить, — продолжал вождь. Он щелкнул пальцами, и кто-то затопотал за спиной Артема. К нему подбежала крытая зеленым бархатом банкетка на золоченых львиных лапах. Сделала книксен и легонько ткнулась под колени. Артем сел. Банкетка больше не шевелилась. Ладно. Удобно. Он огляделся, и граф Пятница понял:

— Да, тут больше некуда устроить седалища. Но диваны нужны тем кто устал. А здесь не устают. Что же, теперь ты владелец моего… как это выразиться… можно сказать что жилища. Или тюрьмы. Нет, я бывал и там, когда был молод и глуп, это другое.

— Вы про Кадди, э… граф? (кстати, на каком языке мы беседуем?)

— На ты и без званий, мой друг, на ты и без званий. Конечно. Этот чертов черный сарай, в общем-то, спас меня, хоть и надоел уже до смерти. Хотя какая смерть, все было хуже…

Что хуже смерти, юноша?

Артем даже не нашелся что сказать, паралич, что…

— Не умереть в нужный момент, — усмехнулся Пятница. — Повиснуть между жизнью и смертью без надежды на то и другое. Она, она, ведьма, сумела меня подловить… хотя тебе это неважно. С виду я был совсем мертвец, неудивительно, даже мои ученики обманулись. И повезли, geeks san sevo [4], хоронить… МЕНЯ повезли хоронить?! Даже без предсмертного пророчества! Представляешь?

— А… смутно. Просто…

— Просто тебя не хоронили заживо, timoun?[5] Какие твои годы. И вот я лежу в гробу, отличном, кстати, гробу, лучшего мастера из Фриско, мореный дуб, я даже узнал его манеру простегивать обивку мелкими ромбиками… и ни черта, нм черта не могу поделить со своей modi kadav, проклятой тушей! Я и был мужчина видный, как сейчас, только в реальности.

Он вздохнул и щелкнул пальцами. Из воздуха в них появилась толстая бурая сигара с сине-золотым ободком, закурилась вкусным головокружительным дымом, и маг пыхнул, не затягиваясь.

Ну так вот. Ни глаз открыть, ни пальцем шевельнуть… о, отец наш Суббота, вот это было мучение! Лучше бы мне вырезали сердце, как петуху какому в жертву. Играет музыка. Хорошая музыка, трубы, барабаны, регги, тысячедолларовый оркестр, дьявол их побери! И я понял, вот-вот, и эти ублюдки, estipid, скудоумные, увезут меня и зароют… ладно еще не сожгут, но ведь и лежать так в гробу невесть сколько, пока помрешь! И тебя будут жрать черви! Шевельнуться я не мог, заорать не мог… и тогда я прочитал мысленно последнюю молитву Субботе, сдвинул кое-что в своей голове, не думай, мальчик, будто было легко… короче, я ощутил, что меня, то есть гроб, задвигают куда-то, хлопнуло… и мы… то есть я в гробу, поехали. Тело мое явно никуда уже не годилось, я чувствовал, как оно умирает нарв за нервом, мускул за мускулом, сердце молчало. Я понял, что и как и совершел такое духовное усилие, что вылетел из vyann pouri, тухлятины как пробка из хорошего шампанского! И куда мне было деваться? Улетать за границу мира к Папе Легба[6] я еще был не готов, оставалась куча дел, да и эта koulèv pwazon, ядовитая гадина, победила бы…

— И ты вселился в мой…

— Да, я вселился в чертов катафалк. Хотя бы достойный уважения предмет, прах побери. Правда, стогдашним владельцем мы не нашли общего языка. Он был скупой тупой трус. И после пары моих попыток навести мосты продал машину… потом перекупщик продал дальше… потом… в общем, теперь Кадди твой. Зконным образом, я же не собираюсь оспаривать, упаси лоа[7]! Владей и дальше на здоровье. Но я хотел бы наладить взаимопонимание…

— Приносить тебе в жертву черного петуха по субботам?

— Ахахаха — он расхохотался громко, открыто, и Артем невольно ощутил к черному магу симпатию, как оно было ни глупо. — Нет, это не мое, я не Он, я лишь Его помощник… был. Я буду приглядывать за тобой. А если тебе захочется поболтать или нужна будет помощь… сядь за руль, погляди в зеркало заднего вида… и скажи мысленно ZANMI VINI![8] Повтори.

— Занми вини!

— Пойдет! А когда надоем, скажи OREVWA ZANMIM![9] Удачи тебе. Долгой жизни и счастливой смерти!

И он взмахнул черной ручищей. Артем провалился куда-то в пропасть, так что ухнуло в животе…

И проснулся.

Ощущая в носоглотке сладковатый мускусный запах запах сигары черного колдуна.

Светало, и в сером свете в комнате уже видны были автомобильные номера разных стран на стене, а рядом — плакат с блондинкой в красном бикини, перекинувшей длинную ногу в туфле через черно-хромированный Харлей.

Психиатрия. Не иначе.

Май перевалил за середину, утро стояло сырое и прохладное. Артем накинул старую кожаную куртку с вышитым на спине огненным Фениксом, и вышел во двор. Там под навесом, на почетном месте, отсвечивал хромом и пугал чернотой катафалк. Какойон здоровый все же.

Он распахнул тяжелую, но плавную дверь и сел за руль. Хлоп. Как в склепе. В гробу с шестицилиндровым двигателем[10], так. Посидел немного в тишине, на мягкой вишневой коже. Наверное, стоит завести чехлы, но не хотелось скрывать эту пошлую роскошь.