Баловень судьбы

– Не купят и не надо, обойдемся, – спокойно отреагировал я. – В конце концов, это семейное предприятие, а семейные предприятия продаются только в крайнем случае. А он еще далеко не наступил.

– Вы ошибаетесь, он наступил или наступит совсем скоро, – откровенно пригрозил мой далекий собеседник. – До принятия окончательного решения Совета Директоров у вас есть еще время изменить решение. И хочу вас предупредить: я не прощаю, когда меня кто-то кидает. Учтите это, когда будете думать о всех последствиях вашего шага.

Голос Обозинцева исчез, а по трубке заколотили короткие, но очень энергичные гудки. Я же почувствовал, как с меня слетел сон, будто легкое покрывало сдутое ветром. Кажется, я спросонья даже до конца не понял, какие далеко идущие последствия имеет только что состоявшийся разговор. Судя по всему, я приобрел такого врага, что если кто-либо хочет свести счет с жизнью, то лучшего способа и не найти.

Мне хотелось поделиться своей тревогой с Анастасией. Но она, разумеется, спит в такой неурочный час. И все же оставаться в комнате было свыше моих сил, я спустился вниз и зажег камин. Как известно, вид огня всегда успокаивает, но на этот раз этот естественный транквилизатор подействовал крайне слабо.

Внезапно я услышал наверху какой-то шум, я поднял голову и увидел, как, завернувшись в халат, спускается по лестнице Анастасия. Я встал и помог ей занять кресло напротив меня.

– Почему вы не спите? – впрочем, без всякого удивления спросила она.

– Для этого есть слишком веские причины, отбивающие напрочь всякий сон. Буквально пять минут назад мне звонил Обозинцев, кто-то ему уже донес о предстоящем заседании Совета Директоров. Он сначала упрашивал меня отказаться от намерения купить оборудование, а затем стал угрожать. И мне почему-то кажется, что его угрозы – это не пустой звук. Если решение будет одобрено, он, кажется, готов пойти на любые меры.

– Боюсь, что вы правы. Многие его считают едва ли не самым опасным человеком в крае. Никто не знает, скольким людям пришлось отдать свои жизни, чтобы он сколотил бы свое состояние. Но что вы собираетесь делать?

– Можно я закурю? – попросил разрешение я.

– Конечно, курите.

– А как бы вы поступили бы на моем месте?

– Мне трудно даже сказать, – задумчиво произнесла Анастасия. – Внезапно она посмотрела на меня. – Зато я точно знаю, как бы поступил Саша.

– И как?

– Он бы ни за что не капитулировал перед ним, а начал бы против него войну. Я все это видела своими глазами, за эти годы на него многие нападали. Были и не менее страшные, чем Обозинцев. Но он всех победил. – В ее голосе послышалась гордость.

– Понятно, – пробормотал я. – Только вы не учитываете одного маленького обстоятельства. В конце концов, он погиб, и мы даже не знаем, от чьей руки. А недавно, если вы еще помните, мы сами спаслись только чудом. Что вы на это скажете?

Анастасия молчала, по-видимому, ей было не просто занять четкую позицию.

– Вы как хотите, а я отступать не намерена, – вдруг решительно произнесла она. – Я – тоже член Совета Директоров и буду голосовать за приобретение оборудования. А вам почему бы и не уехать к себе. Там вам будет гораздо безопасней.

– И оставить вас на съедение волкам?

– Меня не так-то легко съесть.

– Знаете, я подумаю над вашим предложением. Только будьте осторожны. И реже летайте вертолетом. Этот транспорт небезопасен.

– Спасибо за совет, – сказала Анастасия и поднялась с кресла. – Я пойду спать.

Хотя утром я проснулся поздно, голова была чугунная, как шар, которым раздалбливают старые, отжившие свой век дома. И первая мысль, которая у меня возникла: до Совета Директоров остался один день. И что может случиться после него, даже страшно представить.

Я спустился вниз, Анастасии не было, зато завтрак стоял на столе. Но мне было не до еды, я чувствовал себя так, словно нахожусь на прицеле у снайпера. В очередной раз я проклял себя за то, что ввязался в эту ужасную историю, но еще больше за то, что не в силах плюнуть на все и уехать как можно подальше отсюда, как советовала мне ночью моя соседка по дому.

Я сел за стол, взял лист бумаги и стал уже не в первый раз рисовать фигурки на нем. Каждая олицетворяла одного из действующих лиц в этой кровавой шахматной партии. Одна из них притягивала мой взгляд особенно сильно. И чем сильнее я размышлял о ней, тем все настойчивей приходил к выводу, что следует ей уделить особенное внимание.