Баловни судьбы

Он уже пошел было в интернат, чтобы найти Сусанну и попросить ее посидеть с малышкой, пока его не будет, но по дороге снова передумал. Он ходил из угла в угол по комнате, замирал, прислушиваясь, зажег, притушил и опять зажег сигарету, жадно затянулся и забыл о ней, остановившись посреди комнаты и вновь прислушиваясь, пока не обжег пальцы. И зашагал снова.

Он ждал, ждал, ждал, а под конец опять просто сидел, смотрел на ребенка и думал, что прошло уже слишком много времени.

Когда же машина в конце концов появилась и проехала к интернату, он поднялся и пошел вслед за ней, даже не подумав, что она должна была затормозить возле его дома.

Ребята кучкой стояли во дворе, Клэс в сопровождении Тони направлялся к ним. Они встретились почти посередине двора.

— Где же лекарство? — произнес он хриплым голосом, точно сам был простужен.

Клэс остановился. Он стоял, расставив ноги, засунув большие пальцы в карманы брюк, Передвинул во рту жвачку, раз, другой.

Он увидел пустые руки Тони и снова перевел взгляд на Клэса, лицо которого медленно расплывалось в нехорошей, как болезнь, ухмылке.

И тогда он ударил.

Давным-давно, в счастливые времена, он с трудом мог представить себе, как же это так — ударить человека? Как это все происходит и что потом испытываешь, ударив другого в лицо? Болит ли потом рука глухой, ноющей болью? Остается ли горький след в памяти? Но, подняв руку, он ни о чем таком не думал, рука будто сама знала, что ей надлежит делать, и вся его воля сконцентрировалась на том, чтобы ударить как можно сильнее. Он ударил, не целясь, прямо в эту ухмылку и уничтожил ее. И понял, что как раз этого и хотел.

Потом он отдернул руку и с удивлением посмотрел на свои пальцы, разжимавшиеся медленно и неохотно, точно для него было самым привычным делом сжимать их в кулак. Он подумал, что теперь и это умеет. Нет предела его возможностям!

Прозвучал звонок на ужин, но никто не шелохнулся. Ребята стояли неподвижно, словно в стоп-кадре.

Он медленно поднял глаза и встретил ненавидящий взгляд Клэса, тыльной стороной ладони отиравшего с лица кровь. Она вновь выступала на губах, и теперь уже голос Клэса казался простуженным.

— Напрасно ты это сделал, — тихо сказал он. — Ты еще очень и очень пожалеешь. Уж это я тебе обещаю.

Он промолчал, Клэс повернулся и пошел прочь. Вслед за ним в полной тишине, от которой звенело в ушах, поплелись и другие. Он остался один, стоял и разглядывал руку.

— Вот как все обернулось, — громко сказал он сам себе и почувствовал, что невыносимо устал. — Вот как все обернулось.

— — —

Он не мог уснуть.

Рольф наверху храпел и ворочался, так что скрипели обе койки, а он никак не мог уснуть. Пробовал принять позу, в которой обычно спал, плотно зажмуривался, но глаза тотчас сами собой широко раскрывались, и он опять лежал, всматриваясь в темноту.

Рехнулся он, этот Клэс, точно, рехнулся. Надо же такое придумать, совсем спятил... Но что-нибудь ему да помешает, накроется его план, это уж точно.

Очень немного времени потребовалось Клэсу, чтобы обдумать план. Наверно, он разработал его за ужином, когда сидел с непроницаемым видом, не обращая внимания на устремленные к нему со всех сторон любопытные взгляды, Потом, после ужина, ребята преданно обступили его, исполненные гнева и готовые сделать все, о чем он ни попросит, в отместку за разбитые губы и неслыханное унижение, которому его подвергли. Но он прогнал их всех, прогнал, пожав плечами и сказав, что они могут заняться своими делами, и направился прямо в комнату, прихватив с собой одного Микаэля. Разочарованные, сбитые с толку, они чувствовали себя обманутыми. Слонялись без дела по комнате отдыха, огрызались друг на друга — казалось, вот-вот вспыхнет драка.

Дежурил Йохан. Он сидел в углу, ни во что не вмешивался и, делая вид, что читает, наблюдал за ними из-за газеты. Когда в комнату вошел Микаэль, он сложил ее, а Микаэль, оглядевшись вокруг, едва заметно улыбнулся и так же едва заметно кивнул, что означало: дескать, не волнуйтесь, все нормально, работа идет. Немой приказ был принят к сведению, и, повинуясь ему, ребята расселись и принялись играть в карты или листать иллюстрированные журналы. Йохан достал шахматы и начал партию с одним из младших.

Микаэль стоя листал журнал, потом отложил его и сделал знак тем двоим, кого хотел позвать с собой.

— Мы идем к Клэсу, — сообщил он, и Йохан кивнул, внимательно посмотрев на него.

— Надеюсь, именно там вы и будете? — спросил он и взял коня.

— Конечно, где же еще?

— Нигде. Просто я хочу напомнить, что, насколько мне известно, разрешения покидать сегодня вечером интернат ни у кого нет.

— Да мы никуда и не собираемся. Просто хотим поговорить. Это ведь, кажется, не запрещено?

— Нет, не запрещено, — сказал Йохан и передвинул фигуру. — Поговорите себе, а если вам нужен Макс, то он дома.

— Ну и прекрасно! — воскликнул Микаэль. — Только зачем он нам?

— Гм.. — Йохан откинулся на спинку стула, и губы его привычно сложились в высокомерную улыбку. — Просто, чтоб ты знал. Кстати, и Бьёрн здесь, в кабинете, чем-то там занимается.

Микаэль улыбнулся.