Бальтазар

Бальтазар отпрянул, словно что-то кольнуло его в сердце. Он не мог понять, что с ним происходит, но жажда повелевания и власти над этой девушкой куда-то улетучилась. Ему захотелось обнять ее и пожалеть.

Супруга в это время рыдала у стены. Её влажные дрожащие ресницы и покусанная губа лишь усугубляли положение, поскольку в таком виде она казалась ему особенно беззащитной. Страсть потухла, возбуждение сменилось ненавистью к себе, и Бальтазар крепко обнял Сильвину, твердя, что не причинит ей боли, не даст в обиду, не унизит.

– Девочка моя, прости меня!

– Я не могу, – отвечала она, но он словно не слышал.

Еще крепче прижав жену к себе, он поднял её и понес на кровать; заботливо уложив на простыни, растирал ей холодные стопы и озябшие от холода или страха ладони. Сильвина вдохнула запах его волос, мокрых от майского дождя. Ненависть боролась в ней с нежностью к этому мужчине. Каким образом ему удалось завладеть ее сердцем? Ведь Бальтазар совсем не был похож на героев многочисленных романов, зачитанных ею в детстве до дыр.

Супруга положила руку ему на голову и слегка погладила. Он посмотрел на нее. Каким же опустошенным сэр Барроу выглядел в этот момент. Сильвина не могла дальше бороться с чувством и ответила на его поцелуй. Этот поцелуй отличался от других: нежный, нетребовательный и мягкий, – он взывал к чистоте и ласке. Когда Бальтазар стал раздевать Сильвину, она не сопротивлялась, лишь кротко наблюдала за его действиями, слегка улыбаясь.

В момент их единения боли и презрения она не чувствовала, как было раньше. Физическая близость доставила ей удовольствие, хотя пика она и не ощутила. Но всё было не зря. О таком муже она и мечтала всю жизнь: терпеливом, заботливом и в меру страстном. После акта любви они оба уснули сладким сном, а утром проснулись в хорошем расположении духа. Сильвина принарядилась перед завтраком. Их шутки с супругом за столом рассмешили даже прислугу, которая впервые заметила близость между хозяевами.

Леди Барроу, наконец-то, была счастлива, однако теплые взаимоотношения с Бальтазаром продлились не так долго, как она рассчитывала. В беседе он оставался таким же галантным кавалером, как и в присутствии гостей, так и наедине с ней, но в постели становился чужим и отталкивающим. Было видно, что «любить» Сильвину ему давалось нелегко. На волю рвался другой Бальтазар – тиран и деспот.

Все свои переживания молодая жена изливала в дневнике, который однажды попался на глаза мужу. Она бы отдала всё на свете, чтобы этого не случилось, но, изучив содержимое безмолвной бумаги, тот перестал притворяться другим, вмиг превратившись в холодного и отчужденного сэра Барроу. Он сообщил ей, что если продолжение игры с внимательным мужем не имеет больше смысла, то он вернется к привычному образу жизни и поведению. Вместе с тем Бальтазар предупредил отчаявшуюся супругу, что жить с ней ему комфортно и терять её он не собирается, по крайней мере пока, поэтому она может не рассчитывать на развод и значительную сумму отступных.

– Ты принадлежишь мне. Ты моя до тех пор, пока не надоешь, – шепнул он как-то ей на ухо после интимных утех.

* * *