Бальтазар Косса

– Бальтазар! – быстро прошептала Има. – Время есть! Ваша судьба будет решаться только через три месяца, так решил Великий инквизитор, а до тех пор с тобой ничего не случится!

– А Яндра?

– С нею тоже пока ничего не будет. Приговор всем заключенным объявляют в один и тот же день. Потерпи! Я буду хлопотать.

Глаза Бальтазара сверкнули: три месяца! На чашке воды и куске хлеба в день он долго не протянет, да и что потом? Позорный балахон кающегося? Или тот же костер, что и для Яндры? Ее-то наверняка сожгут!

– Слушай! – лихорадочно зашептал он. – Передай «десяти дьяволам», пусть двое-трое из них, каждый отдельно, поедут в Неаполь, разыщут моего брата Гаспара и расскажут ему все. Пусть разыщут кондотьера Альберинго Джуссиано и поговорят с ним тоже! Пусть будоражат студентов! Передай то, что я сказал, Ринери, Джованни, Ованто, Берардо и Биордо – всем!

Короткое свидание заканчивалось. Има, роняя редкие слезы, совала Бальтазару гостинцы: хлеб, жареного фазана, пирог, темную оплетеную бутыль с красным вином – что позволили пронести. Прошептала:

– Пилка… В пироге… Не забудь!

Инквизиторы того времени еще не казнили преступника сами. Пытали, допрашивали, но затем отсылали к гражданскому судье с заключительной формулой-просьбой не применять к еретику смертной казни, хотя по статье IX регламента судья, поверивший этой формуле, сам тотчас же объявлялся еретиком, то есть данная «просьба» была пустой формальностью, диктуемой лицемерием.

Позднее, когда террор святой церкви вошел в силу, осужденного инквизицией не просто уничтожали, сжигали его дом, поля и посевы, «выжигали» полностью родовое гнездо. И ежели бы Бальтазара признали виновным в чародействе в позднейшие времена, то стражи ордена капитанов Святой Марии могли появиться даже на Искии.

Пилка в подземелье, куда поместили Бальтазара, вряд ли могла помочь. Сколько времени надо, чтобы перепилить толстые прутья решетки маленького (не пролезть!) оконца, да и куда попадешь, даже и пролезши через него? Друзья, как выяснил он во время разговора с Имой, бессильны. Чтобы что-то содеять, следовало освободиться ему самому. Любыми способами выйти из подземелья! Пока он тут, ничего не произойдет! И где Яндра делла Скала? И что с ней?

На допрос к Великому инквизитору Коссу уже вызывали, добиваясь признания в том, что он является любовником Яндры и она околдовала его. Лишь возвращенный в камеру Бальтазар понял, что инквизиция таким образом выводила из числа заподозренных кардинала ди Санта Кьяру, того самого, кому, как считала Яндра, она обязана жизнью. «Не много же сумел сделать для нее кардинал! – подумал Бальтазар с горечью. – Поди, радуется, что остался в стороне, выдав девушку на расправу святым убийцам!»

Яндру действительно уже вызывали на допрос к Доменико Бранталино, получившего взятку от нынешнего правителя Вероны, который стремился любыми способами избавиться от дочери свергнутого им брата и завладеть ее наследством. Сколь прозаичные причины кроются зачастую за высокопарными словами о долге, преданности, бдительности, о вере в Христа, или в партию, в любого деспота – безразлично.

Тут я снова уступаю слово Парадисису, который, как кажется, воспользовался в этом случае стандартным клише позднейших времен.

«В сводчатой каменной келье с орудиями пыток по стенам стоял стол, застланный черной скатертью, за которым размещались генеральный викарий и главный нотариус: руководители сыщиков – «сбирров».

Скрипело гусиное перо. Допрос вел сам Доменико Бранталино.

– Ты отреклась от Спасителя? – спрашивал он Яндру.

– Нет.

– И все же ты отреклась! Ты клянешь Святую Троицу?

– Нет.

– А чародейство? В комнате у тебя найдены черепа и магические предметы, с помощью которых ты наводила порчу на людей. Разве это не богохульство? Ты поклоняешься дьяволу?

– Нет.

– И все же ты молишься дьяволу. Не Сатане ли ты приносишь в жертву детей, которых не успели еще окрестить?

– Я не приносила в жертву даже насекомое!

– А детские кости на престоле Сатаны в твоем доме?

– Это кости птиц и летучих мышей! – в отчаяньи закричала Сандра.

Скрипело перо. Слова размеренно падали, как падают капли влаги с каменного свода темницы.

– Кому же, как не Сатане, вы посвящаете ваших детей, еще до того как они увидят свет? – Великий инквизитор явно не хотел ничего слушать и говорил, вернее читал заранее сочиненные обвинения. – Не совращаете ли вы людей на служение Сатане? Сколько раз ты впадала в грех кровосмешения?

Девушка покраснела, потом побледнела:

– Грех кровосмешения? С кем?!

– Ты не убивала людей? – переспросил инквизитор. – Не варила и не ела сваренных человеческих членов? Чьи же скелеты стоят у тебя в потайной комнате? Не губила людей ядом и колдовскими заклинаниями? Не вызывала падежа животных? Не накликала бесплодия на женщин, не заставляла деревья раньше времени сбрасывать плоды?

– Нет! Нет! Нет и нет! – почти выкрикнула Яндра.

– А этот юноша, Бальтазар Косса, какими чарами приворожила ты его к себе? Не имеешь ли ты телесных сношений с Сатаной? Если не каждый день, то сколько раз ты спала с ним?