Балтийская трагедия: Агония

У нижнего рея фок-мачты полоскался сигнал: «Минная постановка». Ставили мины банками. Корабль петлял по внутреннему рейду. Наконец вышли на входной фарватер, миновали боны и пошли к острову Найссаар. На флагманском «Циклоне» виднелась фигура командира дивизиона капитана 3-го ранга Филиппова, а на мачте сигнал: «Встать на якорь по диспозиции».

У острова на якоре стояли десятки кораблей и судов, стальные исполины, выглядевшие в утренней дымке светло сиреневыми, казались фантастическими существами. У крейсера, лидеров и новых эсминцев трубы широкие, сдавленные с боков, чуть отклоненные назад, обведенные по самому верху чёрной каймой. У старых миноносцев типа «Калинин» и «Яков Свердлов» трубы прямые, высокие, точно колонны. Транспорты высились над морем в рассветных сумерках расплывчатыми громадами, напоминающими прибрежные скалы. Боевые корабли дрожали и вибрировали, тревожно взвизгивали ревунами, перемигивались, невзирая на запрет, прожекторами, извергая из труб потоки раскаленного воздуха. Между ними водяными паучками носились морские охотники, торпедные и сторожевые катера, волоча за собой белые и длинные хвосты бурунов. Степенно дымили буксиры. Тысячи глаз смотрели на мачты «Кирова», ожидая сигнала начать движение. Дождь прекратился, но штормовой ветер с той же силой продолжал дуть с моря.

05:00

С мостика эсминца «Гордый» капитан 3-го ранга Ефет с тревогой поглядывал на берег. «Гордый» все ещё маневрировал на внутреннем рейде, ведя редкий огонь по улицам Вышгорода, где уже визуально были видны позиции противника. С рассвета немцы возобновили обстрел гаваней и рейда. «Гордому» уже давно было пора выходить на внешний рейд, но Ефет ожидал возвращения с берега подрывной партии во главе с лейтенантом Гайдуковым, которой было приказано уничтожить минно-торпедный склад. Время шло, а группа Гайдукова не возвращалась. Командир «Гордого» с беспокойством поглядывал то на горевший берег, то на узкие ворота в боновом заграждении, через которые эсминцу предстояло пройти. Немецкая артиллерия, чьи наблюдатели уже видели и гавани, и рейд как на ладони, очень точно клала снаряды именно в этот проход. Ефет понимал, что в этой узкости «Гордый» может быть накрыт артогнём и чем это может кончиться, угадать нетрудно.

Наконец доложили, что катер с подрывниками вышел из Минной гавани. Маневрируя между разрывами снарядов, катер, прыгая на волнах, несся к эсминцу.

— Держать на катер! — приказал Ефет рулевому. «Гордый» повернул, сбавил скорость и на ходу поднял на борт катер вместе с людьми.

— Оба вперед средний! — скомандовал Ефет. — Курс восемьдесят градусов!

За кормой эсминца вздыбился пенный бурун. Штурман старший лейтенант Лищенко с удивлением взглянул на командира:

— Товарищ командир, курс на выход триста тридцать девять градусов.

— Курс восемьдесят! — подтвердил свой приказ Ефет.

«Гордый» на большой скорости уходил в сторону от обстреливаемых боновых ворот. Противник, не понимая маневров эсминца, перенес огонь с выхода из гавани на корабль. Вокруг корабля и впереди по курсу взлетели грязно-серые столбы воды. Ефет только и ждал этого момента. Стоявшие на мостике ещё не успели сообразить, что задумал командир, как тот резко скомандовал: «Лево руля!».

Рулевой — старшина Лагутин плавно положил руль на пятнадцать градусов влево. Эсминец положило на правый борт, в боевой рубке что-то с грохотом сорвалось с креплений.

— Одерживай! — крикнул Ефет рулевому. — Курс на боновые ворота.

«Гордый» проскочил проход в боновом ограждении, а разрывы немецких снарядов поднялись там, на курсе восемьдесят градусов, где минуту назад шел корабль...

Уменьшив ход, «Гордый» подошел к острову Найссаар и присоединился к стоявшим на якоре кораблям главных сил флота.

Снова пошел дождь. Северо-восточный ветер задувал с воем и каким-то остервенением. Море штормило. Но уже потому, что безумство ветра и моря достигло какого-то предела, бывалые моряки чувствовали, что силы шторма уже на исходе.

05:20

С мостика канонерской лодки «Амгунь» капитан-лейтенант Вальдман увидел на берегу большое скопление людей. В бинокль было видно, что это армейцы. Они размахивали руками, стараясь привлечь к себе внимание. Вальдман передал бинокль своему военкому старшему политруку Пьянкову. Тот посмотрел, молча вернул бинокль командиру и вздохнул. Стоявший на мостике рядом с ними командир 3-го конвоя капитан 2-го ранга Янсон, также осматривавший берег в бинокль, не проронил ни слова.

Грузную шаланду вздымало на накатной волне. Её тупой нос, обрушиваясь на спаде волны в воду, поднимал тучу беснующихся брызг.

— Большая вода, — сказал Вальдман, ни к кому конкретно не обращаясь. — Волна нагнала к берегу воды. Я попробую подойти.

Он взглянул на командира конвоя. Тот молчал. Значит разрешал, поскольку не запретил.