Балтийская трагедия. Катастрофа

Адмирал Пантелеев почувствовал, что смертельно устал. Страшно хотелось есть. Оставив на мостике капитана 2-го ранга Петунина, адмирал спустился в кают-компанию.

Войдя в кают-компанию, адмирал (по его собственным словам) ахнул. Кают-компания походила на свалку мусора, битого стекла и ломаной мебели. Взрывом мины все предметы сорвало с креплений, поломало и отбросило в угол. Буфет был разбит, посуда из него вылетела и превратилась в груду черепков. В слабом свете ручного фонарика недавно уютная кают-компания «Минска» показалась адмиралу мрачной пещерой. Диван у борта остался на месте, хотя и был завален осколками разбитых плафонов. Под осколками, к своему удивлению, Пантелеев обнаружил совершенно целый патефон расколотой пластинкой. Адмирал завел его и поставил мембрану на уцелевшую часть пластинки. Тёмное помещение разбитой кают-компании заполнили звуки веселой песенки «Кукарача» в исполнении известной опереточной артистки Новиковой. Странно звучал задорный голос певицы в такой обстановке.

Пантелеев перебрался в боевую рубку, куда ему принесли стакан крепкого чая, сушки с тмином и плитку шоколада. С палубы доносились крики: «Слева мина! Осторожнее! У вас под носом мина!» Затем Пантелеев услышал всплески и, выглянув из рубки, увидел прыгающих за борт людей. Он встревожился. Что случилось? Адмиралу доложили, что матросы прыгают за борт, чтобы отвести в сторону плывущие на корабль мины.

Надвинулась тёмная августовская ночь. Все корабли сил прикрытия либо погибли, либо были выведены из строя. «Минск» стоял без хода, света и управления с недействующей радиостанцией. «Скорый» погиб. Где-то позади в ночной темноте остался подорванный «Славный». Впереди находился «Киров» с остатками своего охранения.

Средств для командования и управления не было.

Адмирал продолжал сидеть в боевой рубке, борясь со сном и посасывая сушку с тмином.

23:05

Военный корреспондент Михайловский находился в воде уже больше часа, после того как взрывом мины его сбросило с палубы «Виронии». Он плыл минут пять-шесть, затем переворачивался на спину и в таком положении отдыхал минут двадцать, накапливая силы. Иногда путались мысли, возвращая его к каким-то малозначительным эпизодам далекого детства, но очередной глоток солёной воды, перехватывающий дыхание, возвращал журналиста в реальность.

Он уже даже привык к своему положению и совсем не чувствовал себя обречённым. Иногда руки инстинктивно тянулись вперёд, желая хоть за что-нибудь ухватиться. Но кругом была вода и только вода.

В мозгу автоматически билась мысль: вдруг кто-нибудь заметит и спасёт.

Впереди Михайловского проплыли какие-то ящики. Он пытался догнать их, но волна уносила их быстрее, чем Михайловский мог плыть. Удвоив энергию, он погнался за одним из ящиков. Их разделял уже какой-то десяток метров, когда встречная волна накрыла Михайловского с головой, унося ящик буквально из-под рук куда-то в сторону.

Надвинувшаяся темнота пугала больше всего. Михайловский понимал, что всю ночь ему не продержаться. Наступила апатия типа «будь что будет». Он был один. Один среди моря. Кричать и звать на помощь было бесполезно. Некого.

Тело немело от холода, по всему организму растекался неведомый страшный озноб. Мёрзли не только руки и ноги, но леденело и сердце, куда забирался холод.

Волна вынесла погибающего журналиста на гребень и он увидел тёмный силуэт катера, идущего прямо на него. Он среагировал тупо, считая, что это галлюцинация.

Потом опомнился и, размахивая руками, попытался чуть ли не выпрыгнуть из воды. Только бы заметили и не прошли мимо или отвернули в сторону.

Его заметили. Катер застопорил ход и Михайловскому бросили конец. Он судорожно схватился за трос и почувствовал, как повисает в воздухе. Что-то мешало матросам вытащить его на палубу. Руки Михайловского сами разжались и он снова упал в воду, ударился головой обо что-то твёрдое и потерял сознание. Хлынувшая в лёгкие солёная вода привела корреспондента в себя. Вынырнув на поверхность, он увидел возле себя ещё один спасательный конец с петлей беседочного узла. Но руки уже окоченели так, что пальцы не сгибались. С большим трудом ему удалось просунуть в петлю левую ногу, за которую в конце концов его и вытащили на палубу. Все тело сразу же свела страшная судорога. Михайловский упал ничком на палубу и провалился в бездонную пропасть.

23:10

Флагманский артиллерист отряда лёгких сил капитан 2-го ранга Сагоян пришёл в себя только оказавшись в воде. Ему показалось, что до этого он долгое время пребывал без сознания. Но сколько прошло времени, прежде чем он понял, что плывёт, держась за какое-то бревно — он сказать не мог.