Балтийцы вступают в бой

Но основные усилия авиации по — прежнему были направлены на решение задач, связанных с отражением наступающих войск противника. Наши летчики работали с предельным напряжением, каждый совершал в сутки по три — четыре вылета. Истребительная авиация флота в это время прикрывала военно — морские базы Кронштадт, Таллин, Ханко и флотские аэродромы.

Наши самолеты по тактико — техническим данным уступали новейшим немецким, но боевой дух авиаторов был настолько высок, что техническое преимущество подчас теряло свое значение. Истребители нередко наносили и бомбовые удары по объектам, вели разведку над территорией врага. Если было нужно, летчики — истре- бители смело шли на лобовые атаки, таранили самолеты против- ника. Первые таранные удары на встречных курсах совершили наши славные соколы Михалев, Митин, Соболев, Зосимов, Бринь- ко, Каберов, Горбачев, Спицин, Тристан, Грузов и другие.

Итогом боевой работы летчиков — истребителей можно считать то, что противник, несмотря на неоднократные попытки, так и не смог нанести массированного удара по нашим основным базовым объектам. Лишь на Моонзунде, где у нас не было аэродромов, врагу удавалось бомбить наши корабли, находящиеся на рейдах.

Между тем по приказу Ставки Главного командования бомбардировочная и минно — торпедная авиация флота нанесла мощный удар по моторизованным войскам врага, переправлявшимся через реку Западная Двина в районе Двине к — Крустпилс. 120 скоростных и дальних бомбардировщиков под командованием подполковника Е. Н. Преображенского, преодолевая огонь зенитной артиллерии и истребительной авиации, сбрасывали свой смертоносный груз на головы фашистов, рвавшихся на восток.

В авиаэскадрилье майора Н. В. Челнокова был летчик Петр Ига- шев. Во время бомбометания по танковым колоннам врага, форсировавших реку Западная Двина, на его самолет напали сразу три вражеских истребителя. Одного из них удалось сфить стрелку- радисту Новикову. Но и самолет Игашева загорелся от вражеского снаряда. Герой — летчик пошел на таран со вторым истребителем противника, сбил его, а потом врезался в танковую колонну…

Авиационная эскадрилья, которой командовал отважный летчик Андрей Ефремов, тоже бомбила танковую колонну. В это время его машина была атакована истребителями врага. Одного сбил стрелок — радист Г. Анисимов. Самолет Ефремова был подожжен. Включив все баллоны с углекислотой, Ефремов сделал ловкий маневр, сбил огонь и довел самолет, имевший более сотни пулевых попаданий, до аэродрома.

Героизм проявил летчик 73–го бомбардировочного полка лейтенант комсомолец Пономарев. На подходе к цели его атаковали истребители противника. Самолет загорелся. Оказавшись в безвыходном положении, Пономарев направил горящий самолет на скопление вражеских танков и автомашин с солдатами и офицерами, последовал мощный взрыв. Геройской смертью вместе с летчиком погибли коммунист штурман Вотинов, стрелок — радист Ва- рейников.

В результате мощных бомбовых ударов темп продвижения танков противника на Ленинград снизился. Однако и наши потери в самолетах были значительными, давало себя знать отсутствие истребителей сопровождения. Я доложил об этом Народному комиссару ВМФ, он понял меня, приказал «задержать использование минноторпедной авиации до приведения ее в порядок». Бомбардировочная и истребительная авиация продолжала работать с полной отдачей. За первый месяц войны летчики Балтики в боях на дальних подступах к Ленинграду уничтожили большое количество танков, автомашин, много живой силы, сбили около 100 самолетов противника.

Положение на фронте продолжало усложняться, нам приходилось все больше и больше переключать флотскую авиацию для действий в интересах сухопутных войск. А затем быстрое продвижение 4–й танковой группы фашистов вообще заставило всю авиацию флота бросить на поддержку войск фронта.

Командующий Северо — Западным направлением приказал временно подчинить флотскую авиацию командующему авиацией фронта. Этот приказ ставил флот в трудное положение — на морских направлениях небо для врага оставалось открытым. Но иного выхода не было. Возможности авиации Северного фронта были малы, а 8–я армия, теснимая врагом в Эстонии, авиацией совсем не располагала. Поэтому, как ни тяжело нам приходилось без воздушного прикрытия на море, мы понимали, что судьба войны решается на суше и там наши самолеты нужнее.

Вступление в войну на стороне фашистской Германии соседней с нами Финляндии очень осложнило обстановку на море. Возникла непосредственная угроза с суши и с моря не только Кронштадту и Ленинграду, но и всей нашей системе базирования. Силы флота, развернутые в Лиепае, Усть — Двинске, Моонзундских островах, в Таллине, теперь имели у себя в тылу базы и батареи противника. Причем все базы врага по северному берегу залива были прикрыты системой береговой артиллерии и отделены естественной преградой из шхерных островов.

В такой сложной обстановке нам приходилось развертываться на два противоположных операционных направления, не имея к тому же достаточных сил для надежной защиты важнейшей коммуникации.