Балтиморская матрёшка

Не на ручку с ложкой поверх, а выше, где на двери висел календарь под стеклом.

Здесь везде что–то висит. В столовой — с десяток забавных плакатов. И просто надписи, и с рисунками. В нашем коридоре в стенах даже есть специальные ниши, вроде окон в никуда, там висят доски под плакаты, но еще пустые, — кажется, будто черные зеркала. А на дверях во все каюты, с внутренней стороны, месячные календари под стеклом. Чуть разные, но все из одной серии. Числа на фоне бледных узоров. Что–то вроде фрактальной графики.

— Теперь другой… — глухо пробормотал Туз.

— К–кто ег–го пом–ме–менял? — проблеял Пацак. — Кто здесь ночью…

— Тихо! — шикнул Лис.

На цыпочках скользнул к двери, снял ложку и выглянул в коридор.

Где–то за поворотом оживленно говорили, но тут же затихло. И вдруг снова, гораздо ближе: кто–то что–то спросил, другой голос ответил. Стихло. Быстрые шаги, как–то странно звучащие. Из–за поворота появился Артур — босиком, в одних трусах.

— Игорян и Стас не у вас?

Лис смерил его хмурым взглядом. Не стал интересоваться, с какой стати их Игоряну и Стасу быть у нас. Только спросил:

— Когда? Вечером? Пошли к психологу, и?..

— Не накаркай, придурок! Ничего с ними не случилось! Все вместе спать ложились!

— А куда же делись?

— Н–не знаю… Проснулись — их нету… И одежды их нету… — он махнул на Лиса рукой и бросился дальше по коридору.

Лис послушал, как Артур справлялся у соседей. Затем закрыл дверь и оглядел нас.

— Легли спать все вместе… — повторил Туз.

Лис посмотрел на ложку в своей руке, потом на календарик.

— Кажется, — сказал Батый, — узор чуть сдвинут, и масштаб стал больше?

Туз с Пацаком, забыв про одежду, уже деловито обстукивали стены.

— Лис, а в остальных каютах? — спросил я.

Лис кивнул и шмыгнул в коридор.

— Ну где, где же они могли пройти–то, если не в дверь… — бормотал Туз. Закончив со стенами, он изучал трещинки на потолке.

Пацак уже стучал во второй комнате.

— А никого и не было, — вдруг сказал Батый.

— Ну да, как же… Оно само поменялось…

— Почему бы и нет? — мягко заметил Батый.

Он все стоял перед плакатом, внимательно разглядывая его. Сощурился, почти уткнулся носом в стекло.

— Я не знаю, как правильно это назвать, но это не бумага. И не монитор. Зерно очень–очень мелкое, как на мониторе. Но не монитор. Не светится. Просто отражает свет…

В самом деле. Если стекло прижать, и подергать из стороны в сторону — есть люфт — то с одной стороны можно сделать щель в пару миллиметров. А в щели — шлейф угадывается, еще проводки…

— Электронная бумага!

— Вделанная в дверь? И запрограммированная на переключение картинки? — Туз помотал головой, отказываясь верить: — Но зачем?!

А Лис все не возвращался. Я выглянул в коридор. Там назревала буча.

В самом длинном пролете коридора сгрудились почти все наши:

— Нет, Дисней ведь без одежды пропал…

— Ничего не значит! Может быть, его тоже никто не принуждал, он сам ушел?

— В эти коридоры?! Сам?! По доброй воле?!

— Ну эти–то точно сами! Ведь оделись же, и тихонько! И ушли незаметно! Явно заранее сговорились!

— Нет! Не сами! — перекрыл всех Бюрг. Крупный и объемный, как пивной чан. И голос такой же внушительный, будто по цистерне лупят ломом: — Мне Игорян еще позавчера говорил, только я сначала решил, что он дурака валяет, как обычно…

К нему сдвинулись еще плотнее:

— Что говорил?

— Да не тяни, Бюрг!

— Не что, а кто, — с расстановкой сказал Бюрг. — Кто–то был в нашем коридоре. В военной форме, но не наш Перик. А может быть, и вообще… Игорян сказал, он был странный. Желтый и узкоглазый, но не китаеза, а вроде нашего Батыя. И тоже крупный. А двигается — совершенно бесшумно. Игорян его совершенно не слышал. Просто почувствовал что–то, обернулся — и чуть концы не отдал. Этот узкоглазый у него прямо за спиной стоял. И в руке что–то…

— Палм? Как у Перископа…

— Нет, не палм. Игорян толком не разглядел, он и человека–то нормально не разглядел, не в том состоянии был. Но не палм, крупнее. Типа планшетки, только с каким–то странным отростком. Вроде антенны, как у старых сотовых, только потолще и покрупнее…

К завтраку выяснилось, что человека с планшеткой видели еще двое.

С Кешей было то же, что и с Игоряном. А вот с Тигрой — иначе.