Балтиморская матрёшка

Я шагнул прочь от двери, но остановился. А если… Если все же… Проверка на вшивость? И вот если убежишь, не зайдя внутрь — то вот тогда–то и запишут в свихнувшихся от игр. И не просто в свихнувшихся, а в опасных для общества. И вот тогда — точно психушка с изоляцией… До конца дней…

— Товарищ врач!

Тишина.

А может быть, психолог просто вынужден был уйти, не дождавшись меня? Вызвали ответить на экстренный звонок из дома…

Но тогда почему кабинет не заперт?

А может быть… Если эм–стайловцы ходили на разведку как раз сюда? С ножками от кроватей… И там, в темноте, не шуршит — а ползет по полу человек, цепляясь из последних сил?..

Я жадно прислушивался к тишине за дверью.

Но теперь там было тихо.

Надо войти, пусть и на ощупь… Там должна быть лампа. Включить ее, развернуть за стол — и наконец–то увидеть, что же было по ту сторону стола…

Это шанс.

Единственный шанс убедиться, что там, в кабинете, по ту сторону стола, — все то же самое, что было бы и в кабинете обычного психолога. Потертое кресло, графин с водой, стеллаж с обычными медкартами…

Зацепиться за это знание, как за якорь, — чтобы не сойти с ума окончательно…

Я шагнул к двери, я даже сделал два шага внутрь — когда в темноте снова зашуршало. Прямо ко мне! Я отлетел от двери, и теперь уже ничто не могло остановить меня…

В нашем коридоре я рухнул на четвереньки, пытаясь отдышаться… и вдруг понял, что здесь неестественно тихо.

Я поднялся, на цыпочках дошел до изгиба коридора.

Ребята были здесь. Но… Группками они стояли под дверями, как манекены, и только их глаза повернулись ко мне…

Я шел мимо, а они стояли, следя за мной одними глазами. Не отрываясь. Лишь иногда кто–то кидал быстрый взгляд вбок — на дверь с календариком, будто боялся, что дверь могла пропасть, — и тут же снова на меня.

Добравшись до каюты, я захлопнул дверь и прижался к ней спиной. Господи…

Но вон — край кровати и на ней Батый. Вон и Лис. Он сидел на кровати, безвольно ссутулившись. Глядел куда–то в угол тупым взглядом.

— Лис?..

Он поднял на меня убитый взгляд.

— А, Мессир… Хорошо, хоть ты вернулся…

— Ты говорил с ними? Что происходит?

Но Лис лишь пожал плечами. Он качал головой и тер виски.

— Лис! Да что с тобой!

— Все, никакой я нахрен больше не Лис… Сдулся Лис. Был, был, — да весь вышел. Не могу подлезть ни в одну из их стаек. Смотрят на меня — как собаки на волка. Разве что глотку перегрызть не пытаются… Впрочем, я бы не поставил и ломаный грош на то, что они не вцепятся мне в глотку уже ночью…

— С чего это?

— Хрен их знает… Я думал, у них в головах опилки, но у них, оказывается, там стальные стружки… Если меня слух не подвел, у второй каюты шептались… — Он вдруг вскинул голову, посмотрел на меня с дикой надеждой: — Слушай, а давай все вместе уйдем к психологу? Пусть он нас ведет по своему начальству? Только бы подальше от этих…

Лис осекся, глядя на меня.

Батый побледнел.

— Что?.. — шепнул Лис одними губами.

— Нет никакого психолога, Лис… Никого нет…

Туз и Пацак вернулись в нашу каюту после отбоя. Распахнув дверь, окатив нас светом из коридора, долго стояли там, вглядываясь…

Наконец Туз зашел и сразу плюхнулся на свою койку, не раздеваясь. Пацак же сделал шаг, и снова замер, с опаской оглядывая нас…

— Дверь закрой! — прошипел Лис.

— Нет! Пусть свет, чтобы было видно… — силуэт Пацака повернулся в профиль, поднял голову к календарику на двери.

— Либо закрой дверь, либо выметайся.

С явной неохотой Пацак прикрыл дверь. В темноте скрипнула его кровать.

— Туз… — позвал Лис. — Ту–уз!

— Чего тебе?

— Туз, чего вы там, в коридорах?.. Будто ждете?..

— А вы сами разве не понимаете, к чему все идет?

— Что–то надвигается… — прошептал Пацак. — Совсем скоро… Разве не чувствуете?

— Не сходите с ума! — сказал я.

— Туз, ну ладно — Пацак, — сказал Лис. — Ладно Бюрг и его стая… Но ты–то должен понимать, что…

— Да это вы — сектанты! — вдруг яростно бросил Туз. — Вам в детстве нарассказали, что мир плоский и держится на трех слонах: на всесильных спецслужбах, тайном оружии и плохих американцах, — а вы и верите! Даже сейчас, когда вам из космоса привезли фотографию круглой Земли и под нос сунули, — все равно продолжаете молиться на своих трех слонов! По–прежнему все валите на происки злых пиндосов, да?

— А игры? — осторожно заметил Батый. — Зачем нас заставляли играть столько времени?

— Да чтобы отвлечь!