Бальзак

У него есть недостатки. Интриги в его романах находили излишне мелодраматичными, надуманными, его стиль — многословным, грешащим длиннотами. Но это всё потому, что он увяз в реальности. Некая густота, присущая всем текстам Бальзака, — особенность, которую его хулители всегда ставили ему в упрёк, есть густота самой действительности. Бальзак жил в чрезвычайно конкретном мире, который непрестанно инвентаризировал. Его глаз оценивал недвижимость или доход от участка земли, раскрывал денежные расчёты и вожделения, раздевал женщин. Его сила, заставляющая всех, кто его любит, забыть все его недостатки, состоит в том, что он наивно и безоглядно верил в придуманные им истории. Как убедителен этот серьёзный, проникновенный, часто непреднамеренно забавный тон, с которым он повествует о перипетиях судьбы своих персонажей так, словно говорит об Александре Македонском, Людовике XIV или Наполеоне Бонапарте! Он в них верит, верит безоговорочно. Этот реалист был человеком околдованным. Его романы были для него наркотиком. Он уже не жил в реальном мире. Реальный мир для него был не тот, что начинался за воротами дома, а тот, который он выплёскивал на бумагу, постоянно воспроизводил, разворачивая перед взором читателя.

Он знал, что его творчество вызывает споры, что его плохо понимают. Ведь он, в конце концов, не чародей, не утешитель. Человек, который в собственной жизни всегда был готов увлечься какой-нибудь химерой, никогда не отрицал миражей фантастического и сверхъестественного, перед чистым листом лучших своих творений превращался в человека решительного, безжалостного, трезвого и, если можно употребить такой неологизм, — в отрезвителя. Он описывал людей такими, какими их видел. А он видел человечество не как абстрактное понятие, но как явление социальное. И выглядело оно далеко не идеально.

Один пример: «Муза департамента». История провинциалки, которая, бросив мужа и семью, отправилась вместе с журналистом Лусто в Париж, подсказана сюжетом шедевра Бенжамена Констана «Адольф». Но Бальзак подошёл к этой теме со стороны реальности. Сравнение этих двух произведений помогает уяснить замысел Бальзака. Из истории Элеоноры, которая полностью дискредитировала себя в глазах света любовью к эгоисту Адольфу, Констан создал психологическую драму в очищенном, строгом стиле классической трагедии. Бальзак же разыграл аналогичный сюжет с поразительным, почти непристойным реализмом. В его версии та же самая история вызывает скорее смех, чем слёзы. Его Дина Пьедефер (имя-то какое![5]) идиотка, а Пусто — циничный соблазнитель. Никакой лирики. У героини мало что осталось от её Любви с большой буквы, когда она оказалась в Париже без денег, с мужчиной, которому она, в сущности, только мешала и который уже собирался её бросить.

Повторим: ничего простодушного, лиричного и никакого морализаторства. Вероятно, именно всё это было ему особенно противно в тех романах-фельетонах, что имели больший успех у читателей, чем его собственные, — утешительная мораль, воркующие влюблённые, которых разлучает множество препятствий, но, преодолев их, они познают наконец полное счастье. Читателю предлагали прожить самые драматические, самые упоительные чужие приключения, каких в собственной жизни ему узнать не суждено. Главное — заставить его забыться. Это — торговля мечтами, Бальзак же такими приёмами брезговал. Новобрачная хороша собой, муж от неё без ума — это пожалуйста. Но каково приданое? На какие деньги они будут обставлять своё жилище? Не будет ли дама чересчур расточительна? Сумеет ли глава семейства должным образом вести семейные дела?

Всегда найдутся такие читатели и критики, которые терпеть не могут, когда автор показывает мир таким, каков он есть в его повседневной реальности. XIX век особенно этого не любил. В этом вопросе он был даже непримирим и жесток. Каждый роман Золя сопровождался воплями оскорблённой добродетели. Как посмел автор описывать дурно выражающихся слуг, женщин, которые идут в прачечную! За свой реализм вынужден был расплачиваться и Бодлер, стихотворец, утверждавший, что именно он ввёл в высокую поэзию такие слова, как «водянка», «больница», «смертность». А Флобер, описывающий, как Эмма Бовари в спешке раздевается, чтобы поскорее заняться любовью!

Бальзак знал, что ведёт сражение. Гюго, выступая у его могилы, упомянет об этом. Бальзак творил вопреки и наперекор всему. Он побудил современников читать романы, в которых намерен был высказаться обо всём, в том числе о вещах серьёзных. Критики саркастически называли его «постоянным поставщиком книжных лавок», работающим не покладая рук. Во французской литературе сложилась традиция, согласно которой особенно ценными признаются сочинения немногочисленные. Считается, что автор, который пишет много, не может писать хорошо. Сколько ещё времени потребуется, чтобы признать Жоржа Сименона великим романистом!