Бальзак

Ибо, когда Бальзак, подавляя Лассальи своим бурным красноречием, тащит его в Вилль д'Авре, бедняга не имеет ни малейшего представления о том, чего, собственно, добивается его покровитель. У Лассальи нет никакой идеи пьесы и ни малейшего представления о том, как она пишется. Впрочем, этой идеи от него и не требуют. По дороге домой Бальзак открыл по нему ураганный огонь. Он засыпал его проектами и планами, а затем досыта накормил изголодавшегося забулдыгу. Великий романист обедает в пять часов дня, трапеза очень обильна, бедного писаку потчуют такими винами, каких он отродясь еще не пивал. Настроение его явно поднимается, и, быть может, он впрямь вдохновил бы Бальзака своими советами. Но, к его изумлению, Бальзак, отобедав, выходит в шесть часов из-за стола и приказывает гостю отправиться на боковую.

Лассальи, для которого, как и для прочей богемы, истинный день начинается ночью и который, вероятно, с самого детства никогда не ложился спать в шесть часов вечера, не решается все же противоречить. Он позволяет проводить себя в отдельную комнату, разоблачается, укладывается в постель и после обильных возлияний засыпает самым основательным образом.

Лассальи спит беспробудно. Но в полночь, когда ему снится самый упоительный сон, кто-то безжалостно его будит. Перед его кроватью, как привидение, маячит Бальзак в своей белоснежной рясе. Принципал приказывает ему подняться. Пора приступать к работе.

Бедняга Лассальи, не привыкший к бальзаковским суткам навыворот, вздыхая, поднимается с постели. Он не решается сопротивляться своему новому повелителю и кормильцу и до шести утра, заспанный, обалдевший, слушает наметки Бальзака. В шесть часов утра Бальзак милостиво позволяет ему немного поспать. Днем Бальзак трудится над своим романом, а Лассальи обязан набросать начальные сцены, чтобы потом в полночь представить черновик, над которым они вместе будут работать.

В полночь бедняге Лассальи становится дурно. Это нелепое расписание просто сбивает его с толку: днем ему плохо спится, ночью, естественно, еще хуже работается. Жалкий текст, который он приносит, отвергается на полуночном заседании, и подпольному драматургу приказано снова приналечь. Тщетно Лассальи в течение нескольких суток терзает свой изможденный мозг. Бедный «негр» утрачивает сон и аппетит от сознания, что с полуночи до утра ему придется спорить со своим работодателем, и однажды ночью, когда Бальзак входит в спальню Лассальи, оказывается, что его соавтор сбежал, оставив письмо:

«Я чувствую себя обязанным отказаться от работы, которую вы поручили мне с таким безграничным доверием. Всю ночь я терзал себя, но мне не пришла в голову ни одна мысль, которую стоило бы записать, которая была бы достойна нашего драматургического замысла. Я не решился сказать вам это, но мне нет больше смысла есть ваш хлеб. То, что мой разум оказался столь бесплодным, ввергает меня в отчаяние. Это был такой прекрасный и такой нежданный случай, и я жаждал избавиться от всех своих злоключений…»

Бегство Лассальи столь неожиданно, что у Бальзака нет времени подыскать другого сотрудника, и ему приходится собственноручно закончить «Старшую продавщицу», или, как он назвал ее впоследствии, «Школу супружества», чтобы выцарапать в театре «Ренессанс» обещанный задаток в шесть тысяч франков. Когда он еще трудится над последним актом, не менее двадцати наборщиков набирают первый, дабы автор мог немедленно заключить договор. И, таким образом, уже через несколько дней писатель оказывается в состоянии сдать свою уродливую мазню. Но, увы, Бальзаку приходится узнать, что театральные директора, в высшей степени равнодушные к беллетристической славе, заботятся о своих будущих сборах не меньше, чем Бальзак о своих авансах. Директор хладнокровно отвергает пьесу. И сотни тысяч франков, пригрезившиеся "Бальзаку, опять развеяны вихрем действительности, и опять он вписал только новый эпизод в свои утраченные иллюзии. Всякий другой на его месте почувствовал бы себя униженным или обескураженным; но у Бальзака неудачи вызывают всегда только один и тот же эффект — он удваивает, нет, удесятеряет свою энергию. Разве с романами у него было иначе? Разве не наталкивался он сперва на отказы? Разве многие годы подряд не испытывал одни разочарования? Со свойственным ему суеверием он видит в этом первом своем поражении гарантию будущего успеха.

«Моя театральная карьера начнется так же, как начиналась моя литературная карьера. Мой первый труд будет отклонен».

Итак, приступим к новой пьесе! Заключим новый договор!