Бальзак без маски

Когда в 1848 году этот роман выйдет из печати, смерть Люсьена заставит вспомнить о смерти некоего Дюрантона. Дюрантон, любовник Дельфины де Жирарден, разорился, истратив на нее целое состояние. В одном из писем он слезно жаловался ей на бедность. Она разразилась саркастическими насмешками. Дюрантон решил покончить с собой. Он написал о принятом решении своей любовнице. Она бросилась к нему и обнаружила его уже мертвым. История Дюрантона наделала много шума. По мнению Леона Гозлана, конец романа «Блеск и нищета куртизанок», а также сцена смерти Натана, который удавился («Дочь Евы»), вызывали у читателей ассоциации с самоубийством Дюрантона.

Разве сама Ева не получала от Бальзака писем, в которых он грозился лишить себя жизни? Разве не был он тем человеком, счастье которого разрушилось если не от бедности, то по меньшей мере от многочисленных долгов? А что Ева сделала для того, чтобы помочь ему выпутаться из затруднений? Бальзак воплощал в себе всех своих персонажей, и в то же самое время персонажи произведений Бальзака служили ему самым надежным средством избавиться от какого-либо недостатка, когда он смело преувеличивал и представлял эти недостатки в карикатурном виде. Марсель Пруст подметил эту особенность: «Порой Люсьен говорит устами Бальзака, и тот перестает быть реально существующим лицом…»

Приведем одну фразу из романа «Блеск и нищета куртизанок», к которой сводится вся суть «Переписки с госпожой Ганской»: «Разве я первый, кто отказался от честолюбивых замыслов, чтобы катиться вниз по торному пути необузданной любви?»

Вот уже целых три года, как Бальзак разъезжал по всей Европе и получал в качестве награды за любовь, в которой заключался смысл его жизни, редкие и вежливые письма: «Я тысячу раз целую твои прекрасные руки, иногда все еще пишущие мне письма». Самоубийство Люсьена означает, что Бальзак решил убить неукротимого любовника, в которого он превратился. Излечит ли смерть героя его создателя от величайшего духовного недуга: неблагополучной любви?

Бальзак из последних сил старался обеспечить Еве Ганской роскошную жизнь. Буржуазный мир — это общество, где все поставлено с ног на голову. Великие писатели преуспевают в жизни лишь в благоденствующие времена. Лапа-пелиньер содержал Рамо наравне с куртизанками, как один из «предметов роскоши». Бальзак пишет об этом в «Крестьянах»: «Как люди не поймут, что чудеса искусства невозможны в стране, где нет больших состояний и обеспеченной широты жизни!» Раньше генеральным откупщикам рубили головы, теперь писатели из кожи вон лезли, чтобы встать с ними вровень. Стремясь найти прибежище в славянском мире, Бальзак рассчитывал вновь обрести эпикурейский оптимизм XVIII века, но на деле столкнулся с деспотизмом буржуазной усредненности.

В 1847 году у него прибавилась еще одна забота: Палата депутатов настойчиво требовала привлечь к ответственности авторов некоторых романов, печатавшихся в газетах. «Появилось множество романов, толкающих на преступления». Бальзак ответил, что доселе никогда не встречал романистов-убийц. «Что за важность! — возражали блюстители нравов. — Если писатели выставляют на суд зрителей преступление, значит, они его замышляют. Виновны в намерениях».

«ПРИ СЛОВЕ „ЖЕНЩИНА“ ЕГО НАЧИНАЕТ ТОШНИТЬ»

Ты не представляешь себе, какое отвращение она вызвала у меня ко всем женщинам.

Приезд Евы Ганской спровоцировал приступ бешеной ревности у госпожи де Брюньоль, которую Бальзак был вынужден вычеркнуть из своей жизни. Для того чтобы не жить с ней под одной крышей, Бальзаку пришлось как можно скорее покинуть улицу Басс и поселиться на улице Фортюне. Суровые меры, предпринятые Евой Ганской, окончательно вывели из себя Луизу де Брюньоль, хотя Бальзак искренне верил, что ему удалось умаслить ее своими великодушными обещаниями: он дал ей 7500 франков и пообещал купить патент на торговлю табачными изделиями или марками.

15 апреля 1847 года Бальзак остался один (он сам выделил это слово). Он съехал с улицы Басс. Два месяца спустя, уже обосновавшись на улице Фортюне, он был не в состоянии навести хотя бы относительный порядок в своих бумагах, а следовательно, продолжить «Крестьян». Это означало окончательный разрыв с Жирарденом, уставшим ждать окончания романа. Бальзак чувствовал себя больным и разбитым. Вдруг выяснилось, что он не в состоянии отдавать распоряжения относительно дома, в то время как рабочим нужно было объяснять буквально каждую мелочь. Он чувствовал, что сходит с ума. У него вновь начались мучительные головные боли. Он говорил, что его болезнь вызвана воспалением паутинной оболочки. Эта болезнь постоянно давала о себе знать с тех пор, как в Санкт-Петербурге его хватил солнечный удар. Роже Пьерро склоняется к тому, что Бальзак страдал арахноидитом, то есть воспалением тонкой оболочки головного мозга.