Бальзам Авиценны

Подавленный случившимся, Федор Андреевич словно оцепенел и погрузился в себя. Мансур-Халим и его сын тоже молчали. Они сидели спинами друг к другу привалившись к столбу. Над головами пленников висела масляная лампа. За тонкими войлочными стенками шатра постепенно успокаивался лагерь вольных всадников – разбойники укладывались спать, и лишь время от времени гортанными голосами перекликались часовые.

Капитан нервно покусывал нижнюю губу, слушал их крики и думал: охранники наверняка видели его, но по приказу главаря беспрепятственно пропустили, чтобы жертва целой и невредимой добралась до приготовленного ей капкана. Если первый охранник еще мог ничего не услышать и не увидеть, то второй занимал слишком выгодную позицию, чтобы остаться слепым и глухим. Но они не подавали своим никаких сигналов! Значит, Мирт действительно все знал заранее и ждал. Кто мог предупредить его о вылазке? Только Нафтулла! А крики и выстрелы, которые слышал Кутергин, были ритуалом встречи вернувшихся с добычей – в этот момент в лагерь привезли слепого шейха и его сына. Кто выдал их? Все тот же Нафтулла!

С другой стороны, Али-Реза прав в своих сомнениях: торговец ни разу никуда не отлучился и не мог заранее предугадать замыслов беглецов. Но что мешало ушлому купцу оставить в условленном месте какой-то знак для разбойников? Разве уследишь за этим? Особенно если не имеешь ни малейшего представления, где и какой знак оставят: ведь таким знаком может стать все, даже сдвинутый в сторону камень!

Как бы там ни было, они опять в плену, а заветная шкатулка с костяной картой, рукописная книга и сумка с записями по-прежнему в руках Желтого человека. Попытка вернуть их оказалась неудачной. Проигрывать всегда неприятно, но здесь не проигрыш, а поражение – ставкой служили собственная голова и честь, и Мирт не замедлит воспользоваться плодами удачи. Может быть, грядущий рассвет станет последним для Федора Андреевича… Как жутко и странно повторяется то, чего они счастливо избежали в крепости исмаилнтов. Обидно! Хранила его судьба,– хранила, да и отступилась: видно, надоело ей оберегать непоседливого человека то от пули, то от сабли, то от смерти в раскаленных песках. Завела она его в дикие горы и отдала в руки врагов…

Странный звук заставил капитана насторожиться. Разбойники уже угомонились, и шум в лагере утих. Стража у входа в шатер мерно расхаживала и тихо переговаривалась, но к этим звукам ухо уже успело привыкнуть. А здесь словно пугливая мышь заскреблась по пологу, опасливо пробуя на зуб толщину войлочной кошмы и раздумывая: прогрызть или не прогрызать? Ага, вот опять послышалось тихое шуршание. Слепой шейх поднял голову. Али-Реза молча показал Кутергину глазами на дальний угол шатра: кошма там чуть заметно колыхалась, словно от порывов ветра. Вот она зашевелилась как живая, приподнялась, и в шатер змеей скользнул человек. Это был… Нафтулла!

Торговец, боязливо косясь глазом на вход, опустился на корточки напротив пленников. Капитан хотел крикнуть: пусть стража войдет в шатер и схватит проходимца, пора и ему попробовать, каково приходится тем, кого он предает, – но передумал: что это даст? Если купец в сговоре с Миртом, тот не причинит ему зла, а если они не в сговоре, зачем Нафтулле соблюдать таинственность при свидании с пленниками? Или он задумал новую подлость и хочет скрыть ее от главаря разбойников?

Али-Реза плюнул, целясь в лицо торговца, но тот ловко уклонился, и плевок пролетел мимо. Укоризненно покачав головой, Нафтулла тихо сказал:

– Гнев плохой советчик. Я пришел как друг.

– Сколько раз ты уже предал нас? – презрительно бросил капитан.

– Э-э? – Купец наморщил лоб, словно раздумывая, широко улыбнулся и ответил с обезоруживающей простотой: – Наверное, трижды? Но зато я не раз помог вам. Разве не так?

– Уходи, – приказал слепой шейх. – Твое место в аду!

– В вашем положении неразумно отвергать помощь, – усмехнулся Нафтулла. – Да, я получил от исмаилитов деньги за урус-тюру, но зато сумел объединить вас, а потом освободил. Да, это я сказал Мирту, что вы прячетесь в развалинах старой крепости, но у меня не оставалось другого выхода! Иначе я сам мог лишиться головы! Да, за нами следили люди Мирта, однако узнав об этом, вы могли наделать глупостей и погибнуть а сейчас вы живы.

– Утешил, – скривил губы Кутергин. – Жаль что я связан, не то размозжил бы тебе голову камнем, как ядовитому гаду.

– Ты вправе не верить мне, – согласился торговец, – но если хочешь спастись, послушай! Мирт идет к морю, и ему нужен только старик. Вас, – он поочередно указал пальцем сначала на русского, потом на Али-Резу, – убьют если не завтра, так послезавтра. Но скорее всего – завтра. Скинут в пропасть, и все. Я не могу вывести вас из лагеря и не могу помочь ничем, кроме этого.

Нафтулла вынул из-за голенища грязного сапога небольшой кривой нож и показал его Федору Андреевичу с таким видом, как показывают редкую драгоценность.

– Откуда тебе известны замыслы Мирта? – глухо спросил слепец.