Бальзам Авиценны

– А ты начнешь подталкивать их в спины? – усмехнулся Мирт. – Ладно! Но если через две луны ты не вернешь мне пленников, я найду тебя даже под землей и сдеру шкуру с живого!

Купец невольно вздрогнул: Мирт никогда не бросался пустыми угрозами. Но кто знает, что может случиться за две луны? Вдруг кто-то, еще более сильный, сдерет шкуру с самого главаря вольных всадников? О том, что и с ним тоже может случиться нечто, Нафтулла не задумывался: еще ни разу удача не отвернулась от него!

– Когда я приведу их через две луны, ты дашь мне три кошелька с золотом, – деловито поставил он еще одно условие.

– Два. – Для большей убедительности Мирт показал два пальца. – Две луны, два кошелька, две головы пленников. Но ты получишь золото, только если принесешь сведения о мятежных индусах.

– Принесу, – легко пообещал Нафтулла. – Да хранит тебя Аллах!

– Амен! Иди, я прикажу не проверять путы пленников и не привязывать их к лошадям. А там как им повезет.

Торговец встал, низко поклонился и пятясь вышел из шатра. Можно считать, дело уже сделано. Желтый человек жесток, недоверчив, но он еще никогда не нарушал данного им слова. Значит, урус и молодой шейх прибегут к Черному камню. Очень хорошо. Пусть погуляют пару месяцев, а потом принесут Нафтулле еще два кошелька золота. Если беглецы дадут ему больше, то можно еще что-нибудь придумать и обмануть Мирта.

Размышляя таким образом, торговец дошел до своих лошадей, вскочил в седло и поехал к перевалу, отмахнувшись от предложения одного из караульных переночевать в лагере: Нафтулла не опасался заблудиться, а до встречи у Черного камня нужно успеть многое сделать.

Вскоре костры скрылись из вида. Тропа перевалила через гору и, петляя, пошла под уклон. До рассвета оставалось не более часа. Довольный собой Нафтулла погонял коня и мурлыкал песенку без слов, заунывным мотивом отгоняя дремоту. Примерно через неделю он должен сообщить Мирту, как идут дела, и получить ответ с указанием места, где произойдет их новая встреча. Прекрасно, но сначала нужно встретиться с урус-тюрой и Али-Резой!

Неожиданно сильный удар выбросил его из седла. Даже не успев понять, что произошло, торговец перелетел через голову лошади и грохнулся на каменистую землю, больно приложившись плечом и коленями.

– О Аллах! – простонал он, пытаясь подняться, и тут же услышал шорох осыпающихся камней: кто-то спускался к нему со склона горы, нависавшей над тропой. Наверное, он не заметил натянутой веревки и налетел на нее на всем скаку.

«Засада! – метнулась паническая мысль. – Вырваться, во что бы то ни стало вырваться!»

Нафтулла заставил себя встать на четвереньки и попытался нашарить на поясе рукоять ножа, но справа врезали по ребрам ногой и навалились сзади, заламывая руки.

Он начал ожесточенно отбиваться. Ударил кого-то из нападавших затылком, сумел освободить одну руку, но ее опять поймали и безжалостно вывернули за спину, заставив взвыть от боли. Шею захлестнули удушающей петлей аркана, запястья стянули веревкой. Рывок, и торговца поставили на ноги. Чиркнули кресалом по кремню и раздули трут. С легким треском разгорелся факел. Нафтулла увидел вокруг пестро одетых вооруженных людей. Двое из них крепко держали его за локти. Но вот незнакомцы расступились. Купец поднял глаза и похолодел: к нему шел чернобородый Сеид!

– Ты обманул доверие Имама, – сказал Сеид, остановившись в трех шагах от Нафтуллы, и смачно плюнул торговцу в глаза…

Почти час пленники ожесточенно спорили, выталкивая из пересохших глоток сиплый шепот, похожий на предсмертный хрип. Мансур-Халим не верил Нафтулле; он подозревал, что тот хочет заманить их в новую, еще более страшную ловушку; Али-Реза хотел бежать немедленно, а Кутергин предлагал дождаться рассвета – куда бежать ночью в горах? Можно легко сорваться в пропасть, сломать ноги или наткнуться на исмаилитов, не говоря уже о том, что ничего не стоит растеряться. Не станешь же кричать, как в лесу!

– Какая ловушка? – говорил Федор Андреевич. – Здесь и так ждет смерть! Или забыли, как Мирт одного за другим бросал нас в пустыне на произвол судьбы? Что может быть страшнее?

– Исмаилиты, – ответил слепой шейх.

В конце концов решили дождаться утра. Капитан разрезал путы на руках Али-Резы, потом тот помог ему освободиться и с непостижимой ловкостью так обвил веревкой запястья Кутергина, что создавалось полное впечатление: пленник крепко связан. Но достаточно одного движения, и руки оказывались свободны. Мансур-Халим попросил не разрезать его путы, справедливо полагая, что их проверят в первую очередь. Согласившись на побег сына и русского, он умолял их беречь себя и помогать друг другу, а когда они окажутся в безопасности, сделать все для его освобождения.

Нож спрятали за голенишем сапога капитана. Али-Реза сел рядом с Федором Андреевичем и долго объяснял ему, по каким приметам находить дорогу в этих горах и где лучше всего попытаться бежать.

– Только бы не привязали к седлу, – вздохнул Али-Реза.