Бальзам из сожалений

– Да я так и собирался, – непринужденно соврал Кольцов. – Надеюсь, Оле не будет скучно. Пока информация чисто технического плана. На этом этапе мой главный информатор – помощница Алексеевой по хозяйству Людмила Петровна Никитина. Она приходит в ее квартиру два раза в неделю еще с тех пор, когда Марина в ней жила с мужем. Наблюдала их отношения, развод. Знает, кто может навещать Марину, у кого есть ключ от квартиры. И вам обоим, конечно, понятно, что для официального следствия Никитина и стала бы главным и самым удобным подозреваемым. Она убирает квартиру, ходит за продуктами, готовит. Знает все и всех – телефонные контакты Марины, ее мейлы, пароли от компа и личного кабинета банка. Говорит, иногда Марина не может оторваться от работы и она сама платит по счетам за квартиру, электричество, интернет и все такое. Алексеева в бытовых делах оказалась на удивление доверчивым человеком. Примерно по принципу: если доверять, то во всем и безоговорочно. Никитина – однозначно доверенное лицо. Тем более что родственников у Алексеевой поблизости нет, а друзей она ликвидировала как класс. Бывший муж, которого тоже можно отнести к родственникам, живет теперь в дальнем Подмосковье. Ну и доверенным лицом Артем Бородин не может быть по определению. Я имею в виду скандальность развода и предшествовавшую ему выходку Бородина, которая по сути криминал. И да, как сказала Людмила, у экс-мужа точно есть ключ от квартиры. Приходил ли он в нее – с ведома Марины или без, – она не в курсе. Все знакомые Алексеевой знают, что рабочие дни Людмилы – вторник и пятница. Остается в квартире по 10–12 часов. Оплата очень достойная. А количество рабочих часов – ее выбор. Она мать-одиночка больного ребенка и наняла няню, которая остается с ним в эти дни. Очень долго выбирала и проверяла, чтобы няня точно была надежная и компетентная. Эти подробности я к тому, что не вижу у Никитиной ни одного мотива как-то вредить хозяйке, пытаться от нее избавиться и рисковать собственной свободой. Для человека в ее ситуации – место золотое. Да и Алексеева – не столько хозяйка, сколько соратница. Помогает Людмиле решать проблемы, особенно со здоровьем ребенка.

– Хороший источник, – заключил Кирилл. – Женщина, которая столько времени проводит в чужой квартире, способна заметить очень многое.

– Точно, – кивнул Сергей. – Это для нас возможность уточнять и проверять события разных дней. У Людмилы, как мне показалось, хорошая память.

– Я думаю, – постаралась уверенно произнести Оля, но голос ее предательски подрагивал от волнения, – что тему разговоров с людьми, которые причастны к несчастьям Марины, нужно прежде всего обсудить именно с Мариной. Вряд ли в такой тяжелой ситуации она станет возражать, но у нее могут быть свои условия.

– Поддерживаю, – живо отреагировал Кирилл. – Сережа, мы тут с Олей говорили обо всем. И я согласен с ней в том, что Алексеева никому из нас так не доверяет, как Ольге. Это видно даже по их интервью. Не говоря о том, что она именно Олю позвала, когда уже сама себе не могла помочь. Я к тому, что…

– Да понятно, к чему, – серьезно произнес Кольцов. – Как только Масленников допустит к Марине, я попрошу Ольгу поехать со мной. И, возможно, будет правильно, если она сначала поговорит с Мариной без меня. Женщины… Им так будет проще, особенно в вопросах пикантных. В тех, о которых сплетен много, а вменяемой информации нет вообще. Не знаю, Оля, насколько тебе это покажется этичным, но для нас было бы великим подспорьем, если бы ты записала разговор с Алексеевой на телефон. У нас все же следствие, с какой стороны на нашу помощь ни посмотри. А ему требуется предельная точность, важно каждое слово.

– Мне не нужно ничего записывать ни на что, – запальчиво возразила Оля. – Я запоминаю дословно любой разговор, даже если он продолжался несколько часов. Можете меня сейчас же проверить. Все равно больше пока делать нечего у этих мониторов, а еда закончилась.

– Может, поверим ей, Сережа? – рассмеялся Кирилл. – Я ее уже хорошо знаю. Она похожа на такую маньячку, которая способна запомнить любой текст вместе со вздохами, стонами и паузами.

– Я с радостью поверю, – добродушно откликнулся Сергей. – Очень ценю человеческие способности и увлеченность в стадии диагноза. Это всегда гарантия прорывов и открытий.

– Я обожаю вас.

Оля почувствовала, как ее непослушный подбородок вздрогнул в предвкушении плача. На секунду она замерла и вдруг искренне и заразительно рассмеялась:

– Как легко оказалось что-то объяснить мужикам, которые слишком много о себе понимают и нас ни во что не ставят. Их надо хорошо покормить.

– Обязательно запатентуй авторский метод, – торжественно заключил Кирилл.